Кратер Десперадо(Неполный вариант)
Шрифт:
— Ах вот ты как, высокородный… Не хочешь со мной иметь дело, ну конечно, я ведь мразь, просто кучка дерьма для тебя, и, конечно, может, ты и прав, висеть мне на висельце, и косточки мои, возможно, именно эти крысы сгложут… но и ты ведь рядышком со мной подыхать будешь, об этом не подумал? И клан не спасет.
Будешь болтаться с гнилым мешком на голове, чтоб нежные барышни не видели твоей красной морды с вывалившимися зыркалками и языком до подбородка. Ты главное, перед казнью особо на завтрак не налегай, если не хочешь кончить жизнь с обделанными штанами!
— Думаешь,
— Ясно!
— Ошибаешься. Мой клан вытащит меня отсюда. Я выйду, а ты нет. Потому ты и ненавидишь меня.
— Мне на тебя плевать. Просто тут тяжело без развлечений, и всех ждет довольно дерьмовое будущее. Надо же как-то развеяться, — Кронт осклабился и подмигнул.
— Иного будущего вы и не достойны. Но я могу замолвить за тебя словечко на суде.
Клан это так просто не оставит. Мы не бросаем своих.
— Положить судьям на твой клан.
— Тогда меня вытащат другим способом. Неофициально…
— Им может и не повезти… А у меня парочка вариантов, есть… Я крыс кормить не тороплюсь вообще-то. Но ладно, так и быть, спасу тебя… Все, темная отменяется! Хмм, я, кажется, должен был ходить?
Кронт со своими приятелями вернулся к картам, а Ральф забрался с ногами на кровать и закутался в одеяло. Голова вдруг стала совсем пустой, он не думал ни о суде, ни о возможной казни, ни о родственниках. Раньше он бы сгорел от стыда, представляя лицо отца, когда тот узнает, что сын из-за своей глупости может быть повешен. Но теперь Ральфу было абсолютно все равно, он сидел и наблюдал за игрой, которую арестанты почему-то называли «сучкой». Кронт, с наигранным дружелюбием, пригласил его присоединиться, и за несколько кругов Ральф умудрился проиграть свой плащ и отыграть обратно, с фальшивой «рубиновой» брошью впридачу.
Игру прервало лязганье открывающейся железной двери: в камеру вошло двое солдат, один из них нес котел с похлебкой для арестантов, другой вытащил из голенища свернутый в трубочку список и начал перекличку.
— Ральф Коэн и Лишер Хорнкронт?!
— Здесь, — угрюмо отозвался Кронт, Ральф лишь махнул рукой.
— Ваше дело рассмотрено. Решением суда вы приговорены к смертной казни через повешение. Экзекуция состоится на этой неделе.
— Ты только разбуди нас. Опаздывать-то невежливо… — хмуро произнес Кронт.
— Подождите! Какой суд? Когда он был? Почему без меня? — Ральф был поражен.
— У вас нет права голоса, — бросил солдат и продолжил перекличку.
— Эй, послушай! Он ведь у нас аристократ, не бродяга какой-нибудь. Влиятельное лицо… Отвел бы ты его к судье.
— И получить выговор? — по лицу стражника было заметно, что слова Кронта его все-таки заинтересовали.
— Получить деньги. У тебя ведь есть деньги, высокородный?
— Я могу выписать чек…
— А мне этим чеком подтираться, что ль? — стражник презрительно скривился.
— Тобой подотрутся, идиот! Тебе деньги предлагают, не хочешь — не надо, другой возьмет.
Стражник хмуро оглядел арестантов, которые с нескрываемым интересом слушали разговор и, наконец, решив, что навар стоит риска, сказал:
— Ладно, дай ему бумаги, Гарт. Пиши свой
— Ага, и еще вы, небось, благотворительностью занимаетесь, — засмеялся Кронт.
— Ну конечно. Вот уже который год на нужды арестантов последнюю монетку отдаем, чтоб каждый головорез на хорошей новенькой веревке болтался… Ладно — тридцать на каждого, и прям сейчас веду к судье.
Кронт хитро прищурился:
— Десять.
— Что? Двадцать семь, так и быть.
— Хм… Пятнадцать.
— Двадцать пять.
— Восемнадцать — и если не согласны, будем ждать другой караул.
— Ну, двадцать два, только из сочувствия к вашим родителям.
— Тринадцать.
— Как, было же восемнадцать?!
Кронт закатил глаза к потолку. Стражники переглянулись и главный из них сказал:
— Хорошо, пятнадцать. По рукам?
— Ладно, — нехотя согласился Кронт.
Ральф, в некотором ступоре от неожиданного решения суда, молча наблюдал за торгом. Пристроившись у лампы, он выписал чек. Стражник изучил подпись, тщательно спрятал бумажку под мундир и сказал:
— Что ж, Гарт, кажется, этот и впрямь из благородных. Имеет право на аудиенцию, как считаешь?
— Имеет, имеет, — проворчал второй и вытолкнул Ральфа из камеры.
Они долго шли по темным коридорам, спускались и поднимались по узким винтовым лестницам. Старые выщербленные стены сменились новой кладкой: судебные помещения располагались в недавно выстроенной башне. Вместо узких амбразур появились высокие стрельчатые окна. Ральф не ожидал, что так обрадуется серому невеселому свету, который пробивался сквозь решетки. Наконец, за большой ясеневой дверью их встретил помощник судьи — щуплый молодой человек в строгом темно-синем камзоле.
— По какому делу?
— Да вот, из клана Коэн. Желает поговорить с судьей.
— Номер?
Стражник достал список арестантов и назвал длинный ряд чисел, после чего помощник судьи отправился с докладом. Через некоторое время Ральфу обьявили, что судья готов его принять.
Судья стоял у окна и задумчиво глядел на дождь. С его плеч ниспадала темная бархатная мантия, на груди блестели золотые регалии вершителя судеб. Услышав как вошел Ральф, он с сожалением оторвался от созерцания осенней непогоды и жестом пригласил арестанта присесть. Здесь было тепло, в камине потрескивало пламя, толстый ковер заглушал шаги. Ральф, наконец-то согревшийся, погрузился в мягкое кресло.
— Ральф Коэн… — промолвил судья, медленно, будто пробуя имя на вкус. — У нас есть достаточно доказательств вашего преступления. Полагаете, вам удасться их опровергнуть?
— Приветствую вас, ваше благородие. Я не собираюсь ничего опровергать. Но…
Разве наказание соответствует моему преступлению? Я же не убил никого, ничего не украл. И оскорбил чувства верующих только из-за досадной случайности.
— Да, вы гораздо хуже любого вора или убийцы. Вы оскорбили бога. Нет, мы не можем вас судить. Мы только можем отправить вас к нему. Там, в Девятилунной, ждет вас настоящий суд.