Кратер Десперадо
Шрифт:
В часовне было неуютно — как в склепе. Ральф с омерзением заметил останки какого-то животного на алтаре. Крупный ворон внимательно наблюдал за людьми с плеча статуи святого Морта.
— Прочь! Кыш! Кыш! — Ральф швырнул в птицу камнем.
Камень отскочил от мраморной мантии, с грохотом покатился по мозаичному полу. Ворон шумно взлетел, спрятался под полуразрушенным сводом.
— Зачем ты так?! — вскрикнула Велена.
Ральф и сам удивился своему поступку. Он провел пальцами по выбоине, оставленной его камнем на статуе святого,
— Мой брат ненавидел воронье. Он рассказывал, что после одного из боев нашел своего товарища, тяжело раненого. Тот даже стонать не мог, только смотрел жуткими умоляющими глазами. Брат отошел взять бинты и спирт, а когда вернулся, у его друга уже не было глаз…
— Им тоже нужно что-то есть, — пробормотала девушка. — Законы природы жестоки, но справедливы. В отличие от законов людей…
Ворон каркнул откуда-то сверху, будто соглашаясь с ее словами. Ральф невесело ухмыльнулся, но промолчал.
— Эй, взгляните! — крикнул Кронт, без лишних сантиментов обшаривавший часовню.
Рядом с алтарем, там, где еще сохранилась крыша, валялся обугленный хворост, черный круг сажи явственно обозначал кострище.
Кронт брезгливо поворошил кости на жертвеннике.
— Похоже, тут у Вернона был привал. Погрелись, поели, кости бросили на алтарь. Мы на верном пути.
— Не устроить ли привал и нам? — предложил Ральф.
— Здесь плохое место, — сказала Велена.
— Ага, — согласился Кронт. — Лучше пойдем дальше.
— Хорошо, я только знак оставлю.
Велена присела на корточки у кострища, нашла несколько кусков угля. Сбросила кости с оскверненного жертвенника, поклонилась ему, будто извиняясь, и стала выводить руны на светлой стене.
Ральф и Кронт стояли на пороге часовни. Небольшой мощеный дворик переходил в тракт — заросший кустами и молодой порослью осинок и берез. Старая дорога, по которой уже давно никто не ходил, отличалась от лесных зарослей только тем, что на ней еще не росли сосны.
Серое сумрачное небо роняло дождевые капли на белые камни и темно-зеленый, напитавшийся влагой мох.
— Дождь начался… — хмуро сказал Ральф.
— Не дождь, а дождик. Притомился, нежный наш? Может, тебе еще шелковые простыни нужны? И теплое вино в постель? И шлюшка подороже? Или хорошенький мальчик? — со злой издевкой прошипел Кронт.
Ральф быстро обернулся, убедился, что Велена их не видит и двинул ему кулаком в зубы. Кронт ухмыльнулся, скорее довольный, чем оскорбленный ударом.
Понемногу дождик превращался в самый настоящий дождь. Ральф вполголоса проклинал Кронта, не заботясь, слышит ли его кто-нибудь, или нет. Ледяные струи хлестали лицо, будто плеткой, мокрый плащ мерзко облепил тело. Приходилось внимательно смотреть под ноги — тракт оказался действительно нехоженым, то и дело попадались ямы, рытвины, упавшие деревья.
Когда пологий спуск сменился крутым подъемом, стало еще тяжелей. Люди шли, почти уткнувшись носом в землю, оскальзывались на гнилых листьях. Погруженный в невеселые мысли Ральф едва не столкнулся с молоденькой косулей — она с любопытством смотрела на людей, а потом прянула в сторону, осторожно переставляя тонкие ноги. Между деревьев мелькнула золотистая шкурка. "Вот
Вечером они добрели до охотничьего лагеря. Небольшой навес хорошо укрывал от дождя, нашелся и запас сухого хвороста. Изгнанники развели огонь, повесили сушиться мокрую одежду.
— Как мало нужно человеку для счастья, — заметил Ральф, попивая горячий чаек на брусничном листе.
— Я был бы счастлив, если б мы додумались захватить самогон, — проворчал Кронт.
— А, и шелковые простыни, и пряное вино, и, гхм… что там еще?…
— Ты меня с кем-то путаешь. Мне хватило бы самогонки, мехового одеяла и простой, милой шлюшки…
— Мда, а мне бы хватило сухих сапог, — вздохнул Ральф. — Но, может, высохнут за ночь.
— Сколько раз я пытался сушить сапоги на костре, столько раз их сжигал, — ухмыльнулся Кронт. — Смотри, попрешься через всю долину босиком, как убогий…
Ральф промолчал, но сапоги отставил чуть подальше от багровеющих жаром углей.
Велена сидела по другую сторону костра, на куске козьей шкуры, вертела в пальцах камень Тарры. На сердце у девушки было тяжело — она-то думала, что отправляется на короткую прогулку, проводит изгнанников и уже этим вечером вернется домой. Велена и предположить не могла, что может пойти с ними, хотя всегда мечтала вырваться из тесного мирка Форпоста. Сколько раз она представляла себе, как уходит прочь от низких неуклюжих домиков, от грядок с укропом, от развешенного между улиц белья. Уходит, чтобы вернуться очень и очень нескоро. А сейчас, когда представился такой шанс, она мучительно выбирала и никак не могла решиться. Возможность уйти представилась так не вовремя — дома скоро ощенится Мирта, отец почти доделал в подарок красивый пояс, а матери нужно помочь с урожаем яблок. Да и попрощаться Велена нормально не успела, разве что Тарра догадается передать ее "до свидания". Опасные тайны долины не пугали девушку, но сердце болезненно сжималось при одной мысли о пушистых миртиных щенках, узорчатом поясе, душистом запахе яблочного варенья.
Изгнанники весело смеялись — Велена рассеянно улыбнулась им через костер. Они были совсем другие, ничуть не походили на сверстников из Форпоста. Они уже успели кое-что повидать, и поговорить с ними было о чем. Деревенские парни все больше молчали при встрече с девушкой, смекая, как половчее завалить ее на травку. Только старый Тинг, хозяин боевого козла, любил поразлагольствовать — но в основном про дела, что уж давным давно быльем поросли.
— Велена? — окликнул ее Кронт. — Скучаешь?
— Нет, просто… думаю. Наверное, я должна вернуться.
— Ну, по такой погоде, да еще в ночь — куда ты пойдешь? А утром оно будет яснее.
Велена сильно сомневалась, что утром станет проще, но заставила себя забыть о проблемах. По крыше навеса стучал дождь, но у костра было тепло, а ветер уносил едкий дым. Изгнанники допили чай, устроились поближе к огню и легли спать.
На рассвете Ральф проснулся от холода. Вечером он хорошенько укутался в шерстяное одеяло и чьи-то рубашки, но и это не помогло. Он вскочил, отбивая зубами дробь — это было тем обиднее, что Кронт и Велена сладко спали. Сапоги его не сгорели, но и не высохли до конца, морщась, Ральф натянул их и побрел за дровами в дальний угол навеса.