Кратер Десперадо
Шрифт:
— Прекратить? — задумчиво переспросил Кронт. — С чего бы это? Я не желаю прекращать. Я желаю увидеть, как вы все сдохните!
Тряпичник молча кинулся к луже, оттолкнул столпившихся у нее меченых и, упав на колени, начал быстро втягивать в себя синюю жидкость.
— Что ты делаешь?! — завопил Кронт.
На миг он потерял контроль над бабочками и выходы из зала оказались свободны. Некоторые из меченых заторопились спастись, но остальные, удивленные тем, что их больше не жалит жгучее пламя, остались
Тряпичник выпил все до капли. Когда он, шатаясь, поднялся с колен, Кронт увидел, что у него нет губ и части подбородка.
— Ну, и чего ты добился? — холодно спросил он.
Улыбнуться Тряпичник уже не мог, но в словах его наемник ясно почувствовал насмешку:
— Спас несколько сотен несчастных идиотов…
В горле бедняги заклокотало, и он отчаянно бросился к туннелю, что вел к озеру дождевых.
— Не уйдешь!
Все бабочки, рассеивая искры, рванулись наперерез.
— Кронт! — Ральф, неведомо как очутившийся рядом, схватил его за локоть. — Прекрати это, я прошу тебя.
— Не бойся, высокородный, тебя не заденет.
— Ты не понимаешь, если вода разъест его здесь, в зале, все меченые умрут.
Наемник рассмеялся:
— Этого-то я и хочу!
— Что же они тебе такого сделали?
— Мне? Вроде, ничего. Но мне нравится смотреть, как они дохнут.
— Ты болен, Кронт, все из-за этой проклятой луны. Отпусти его. Хотя бы только его. Ради меня. Пожалуйста. Ты ведь мне доверяешь. Дай ему пройти.
Кронт пристально посмотрел на Ральфа. Он ничего не ответил, но бабочки вдруг пепельными хлопьями осыпались на пол. Наемник не оборачивался, но знал, что тяжелые шаги, это шаги Тряпичника, который нес в себе смерть. Как совсем недавно нес он сам. Только Тряпичник нес ее подальше от тех, кому она могла навредить.
Тут наемник понял, что дар Луны Убийц покинул его.
— Раз!
Кронт не успел даже обернуться, когда меченые накинули на него сзади сеть. Он зарычал, как пойманный зверь — вернулась злость, теперь уже его личная злость, не поддерживаемая кровавым светом луны. Его схватили за руки и за ноги, попытались повалить. Наемник не стал противиться, упал, сделал вид, что сдается. А потом призвал свое пламя и своих мертвецов.
Меченые заверещали, хотя и продолжали крепко держать его.
— Ральф! — отчаянно кричала женщина. — Ну сделай же, сделай же что-нибудь! Он убьет нас всех! Помоги!
"Хрена лысого он вам поможет", — подумал Кронт, и тут услышал тихий, усталый голос Ральфа:
— Руки. Отрубите ему руки.
Он взвыл, рванулся вверх, резал осколками вернонова зеркала сеть и чьи-то тела. Потом его словно
Ральф сидел у железной клетки, куда меченые поместили Кронта. Его тошнило. Наемник без сознания лежал в углу, и Ральф ждал и страшился того момента когда тот очнется.
Когда наконец человек в клетке зашевелился, двое меченых, прибиравших зал, подошли было посмотреть. Ральф, пожалуй, слишком шумно и слишком грубо прогнал их, обернулся, стараясь не смотреть пленнику в глаза, и скороговоркой хрипло зашептал:
— Кронт… я… мне очень жаль. Правда. Но ты был безумен, а они… могли пострадать. Мне нужно было выбирать — они все или ты. Твои руки… Я знаю, такое нельзя простить. Ты, конечно, хочешь меня убить, я понимаю это. Я чувствую себя виноватым… правда…
Наемник долго молчал, так что Ральф все-таки был вынужден посмотреть на него. Он встретился взглядом с наемником и медленно отвел глаза.
— Я бы предпочел чувствовать себя виноватым и быть в кругу друзей, — медленно проговорил Кронт, — чем чувствовать себя преданным и быть в одиночестве.
— Ты не один.
Кронт только покачал головой:
— Наверное, это справедливо, высокородный.
— Эй! Прекрати это! Ты же проклятый бандит. Ты ведь чуть не поубивал тут всех в одиночку! Да вы еще с Верноном таких дел натворите!
— Я устал, — голос Кронта доносился будто откуда-то издалека. — Я мертв.
Ральфа знобило. Теперь его старый враг, бывший попутчик, человек, которого он когда-то искренне ненавидел, умирал на его глазах. Он полулежал, прислонившись спиной к стенке клетки, руки покоились на груди — бинты на культях давно пропитались кровью, — лицо осунулось и посерело, а в глазах застыла та же спокойная обреченность, как и у дождевого за окном башни. Казалось вот-вот и сверкающие струи смоют плоть.
— Кронт… это неправильно. Все не должно так окончиться. Только не так.
Бандит осклабился — но словно бы через силу:
— Назови причину, почему я должен жить. Хоть одну, высокородный.
"Потому что ты чудовище, а чудовища не умирают просто потому что у них приступ меланхолии"!
Ральф много раз думал о смерти Кронта. Не единожды он сам хотел его убить, да и сейчас согласился бы с тем, что за все его преступления бандиту полагается виселица. Но никогда еще ему не было так плохо и так тяжело на душе, нежели сейчас. "Это из-за того, что я его подставил… Но я должен был так сделать. Все правильно, я выбирал между жизнью одного преступника и многими жизнями разных людей. Тряпичник погиб из-за него"!