Кратер Эршота
Шрифт:
Усков сам засмеялся своей шутке, но в его смехе слышалась тревога.
Разведчики по тропе перевалили через самую низкую часть перемычки, и перед ними открылась широкая панорама второго кратера. Дно его постепенно опускалось, так что уровень второй чаши вулкана оказывался ниже первого на несколько десятков метров. Все видимое пространство заросло лесом. Среди серо-зеленой чащи в нескольких местах просвечивали поляны, кое-где поблёскивала вода. Пейзаж отсюда, сверху, казался таким мирным, спокойным, что для страхов и тревог не оставалось места.
— Нет, туда мы сегодня не пойдём. Поздно, — сказал Усков и повернул обратно. — Давайте-ка до вечера закончим обследование первого кратера, а завтра видно будет.
Группа повернула назад. На пути ей часто попадались следы животных; у болота собаки вспугнули уток, Очевидно зазимовавших здесь. У Пети прямо задрожали руки, так хотелось пустить вдогонку заряд. Но Усков строго приказал:
— Не стрелять!..
И обменялся взглядом с Любимовым. Проводник одобрительно кивнул головой. Почему — Петя так и не понял.
Уже вечерело, когда разведчики вернулись в лагерь. Здесь царило оживление. Горел яркий костёр. На вертеле жарился глухарь, удачно схваченный Хватай-Мухой прямо на земле. На другом — шипели хариусы. Орочко сидел у огня. Возле него лежала гора кедровых орехов. Агроном со знанием дела жарил их на углях, готовя какое-то необыкновенное диетическое блюдо.
Не стоило расспрашивать о результатах разведки. Хмурые лица достаточно ясно говорили, что выход из кратера пока не обнаружен. Зато, когда Орочко рассказал о своей встрече с медведем, все повеселели.
— Познакомились?! «Давай пожмём друг другу руки и в дальний путь на долгие года…» — запел Борис. Но Усков озабоченно переспросил:
— А ну, расскажите, пожалуйста, ещё раз. Подробнее только…
И, ко всеобщему удивлению, очень внимательно прослушал повторение рассказа.
И снова опустилась ночь. Вторая ночь в кратере.
И снова таинственный звук: глухой и низкий рёв трубы, вибрируя, пронёсся в похолодевшем воздухе, заставив дрожать собак и заронив почти суеверный страх в сердце Луки Лукича.
Усков и Любимов многозначительно посмотрели друг на друга.
Глава пятнадцатая
посвящённая достоверной встрече, которую сам автор считает почти фантастической
Утром собаки подняли неистовую кутерьму. Они бросались в кусты, отпрыгивали назад и бешено лаяли, порываясь броситься в лес.
Все схватились за ружья.
Кусты можжевельника зашевелились. Кто-то, видимо, стоял там, не рискуя выйти на поляну, где горел костёр. По особенному, с подвыванием, лаю собак Любимов догадался, кто пришёл к ним ранним утром в гости.
— Медведи! Уж не твой ли знакомец заявился, Александр Алексеевич? А ну, на место! — крикнул он на собак.
Кава и Туй, недовольно урча, улеглись, но не спускали глаз с подозрительного места.
Вот кусты снова зашевелились, и оттуда действительно высунулась добродушная морда медведя. Он ничуть не боялся. Глазки его с любопытством осматривали лагерь, людей, нервно дрожащих собак. Любимов еле сдерживал их: Туй, весь ощетинившись, рвался в бой. Медведь, пофыркивая, сделал несколько шагов вперёд и лёг на живот, забавно вытянув лапы. Вид у него был весьма недвусмысленный — он что-то выпрашивал.
— Га! Цирк приихав! Хлопцы, купувайте билеты! — не удержался от шутки Лука Лукич.
Орочко узнал своего лесного друга и решил, что неудобно, просто невежливо сказаться незнакомым. Он встал и не спеша подошёл к зверю, доверчиво вытянув руку. Медведь лениво поднялся и снова, как вчера, миролюбиво потёрся боком о полушубок агронома. Все молча наблюдали эту сцену. Поглаживая зверя, Орочко внимательно осматривал его шею, нос, уши. Никаких следов ошейника или раны. Ясно, что медведь никогда в неволе не был. И в то же время он так странно доверчив… Агроном вынул из кармана горсть жареных орехов и протянул гостю. Тот не заставил себя упрашивать, мигом отправил их в рот и зачавкал, умилённо кивая головой и подмаргивая.
Тут снова зашевелились кусты, и на поляну вышли ещё два таких же медведя с откровенным желанием получить и свою порцию угощения.
— Ну, это уж слишком! — проворчал Усков и на всякий случай поднял ружьё.
Но стоило только первому медведю увидеть ружьё и этот не совсем дружелюбный жест геолога, как он мигом, поджав коротенький хвост, убежал вместе со своими собратьями.
Воцарилось молчание.
— Чудесно!.. — промолвил наконец Усков. — Выходит, они ещё не видели людей, если так доверчивы.
— Не думаю, — отозвался Любимов. — Они прекрасно все поняли, когда ты поднял ружьё. Видно, знакомы С этим инструментом.
— Но кто же приручил их? Бояться ружья — и в то-же время так доверчиво относиться к людям!.. Вообще в этом кратере что-то уж слишком много странного. Приручённые медведи, утоптанные тропы, странные следы — все это не выходит у меня из головы. Чьи они? И кому принадлежит трубный рёв, который мы все слышали ночью? Во всяком случае, товарищи, долина, как видно, не мертва. Здесь есть свои жители — возможно, люди, и нам надо ежеминутно быть готовыми к встрече с ними.
Погасив костёр, разведчики в полном составе тро-нулись в путь к узкому проходу между кратерами. Они решили сегодня же до конца исследовать впадину и либо найти выход из неё, либо… Трудно было договорить эту фразу до конца.
Меньше чем через час путники оказались у входа во второй кратер.
Проводник показал рукой: опять свежие следы. На влажной коричневой почве они хорошо отпечатались. Опять здесь кто-то проходил. Большие круглые вмятины с отметками шести полупальцев по краям ступали двумя цепочками одна возле другой. Но они оказались гораздо меньше вчерашних. Диаметр этих следов не превышал сантиметров тридцати.