Краткая всемирная история
Шрифт:
С тех пор как арийские орды начали вторгаться на территории древних цивилизаций, их старым богам приходилось или претерпевать значительные перемены, или вообще исчезать. За сотни поколений земледельческие народы смуглых рас приспособили свою жизнь и мировоззрение к существованию вокруг храма. В их понятиях преобладали обряды и страх нарушить старинные традиции — жертвоприношения и мистерии. Их боги представляются нам непонятными чудовищами, поскольку мы принадлежим к арианизированному миру, но для тех народов они были так же наглядны и убедительны, как сновидения возбужденного ума. Завоевание одного города-государства другим в Шумере или раннем Египте означало смену или переименование божества, но не затрагивало форму и дух верований. Образы сновидения менялись, хотя все происходило в том же самом сне. Древние семитские завоеватели были близки по духу к шумерам и потому
Когда завоевания касались народов с одинаковым общественным и религиозным устройством, конфликт между богами и храмами противоборствующих сторон удавалось предотвратить посредством взаимной ассимиляции. Два подобных божества воспринимались как нечто единое, только под разными именами. Такое слияние богов называется теокразия, и эпоха великих завоеваний, происходивших за тысячу лет до нашей эры, была расцветом теокразии. На обширных территориях местные боги замещались или, вернее, поглощались одним общим богом, и когда наконец еврейские пророки провозгласили в Вавилоне единого Бога Праведности, умы уже были готовы к восприятию этой идеи.
Но нередко боги оказывались слишком непохожими, и тогда их сочетали друг с другом посредством каких-либо более или менее правдоподобных взаимоотношений. Женское божество (а эгейский мир до прихода греков был привержен к культу богинь) соединяли брачными узами с мужским божеством, бога-животное или бога-звезду очеловечивали. При этом природный, иногда астрономический объект (змея, солнце) трансформировался в орнамент или какой-либо символический знак. В божестве побежденных могли видеть злого антагониста светлых сил. История религии переполнена такого рода сближениями и переосмыслением местных богов.
По мере того как в Египте отдельные города-государства объединялись в единое царство, теокразия приобретала все большее и большее значение. Главным богом был Осирис, священное божество урожая, земным воплощение которого считался фараон. Осириса представляли как многократно умирающего и вновь воскресающего; он был не только семенем и плодом, но и средством к человеческому бессмертию. Среди его символов почитались жук-скарабей, зарывающий яйца, чтобы заново возродиться, а также солнце, которое вечером заходит за горизонт, но следующим утром неизменно поднимается снова Впоследствии Осириса отождествляли со священным быком Аписом. С ним же связывали Исиду или Гатор, богиню-корову, а также полумесяц и морскую звезду. После смерти Осириса Исида рождает младенца Гора в облике сокола или солнечного восхода. Гор вырастает и становится Осирисом. Изображения Исиды представляют ее с младенцем Гором на руках, опирающейся на полумесяц. В этих связях нет никакой логики, но человеческий ум породил их еще до развития систематического мышления, и в них, несомненно, прослеживается логика сновидений. Вне этой тройственной группы располагаются злые боги: псоголовый Анубис, черная ночь и прочие пожиратели, искусители, враги богов и людей.
Всякая религиозная система со временем преобразуется так, чтобы соответствовать потребностям человеческой души, и, несомненно, египтяне сумели приспособить все эти несуразные и бессвязные символы для поклонения и утешения. В их душах было невероятно сильно стремление к бессмертию, вся религиозная жизнь Египта была сосредоточена вокруг идеи бессмертия. Когда Египет попадал под иноземное иго и его боги утрачивали свое политическое значение, жажда загробного воздаяния только усиливалась.
После греческого завоевания центром религиозной жизни не только Египта, но и всего эллинского мира стал новый город Александрия. Птолемей I построил там великий храм, Серапеум, в котором поклонялись троице богов: Серапису (переименованному Осирису-Апису), Исиде и Гору. Их почитали не как отдельных богов, а как три проявления единого божества, а Сераписа отождествляли с греческим Зевсом, римским Юпитером и персидским Богом-Солнцем. Эта религия распространилась повсюду, куда достигало эллинское влияние, даже на севере Индии и в Западном Китае. Идея бессмертия и воздаяния оказалась очень привлекательной в мире, где жизнь простого человека была безрадостной и тяжелой. Сераписа называли «спасителем душ». «После смерти, — пелось в одном гимне того времени, — нас не покинет божественное Провидение». Многих верующих привлекала к себе Исида. В храмах стояли ее изображения как Царицы Небес с младенцем Гором на руках.
Возвышение Римской империи ввело этот развивающийся культ в западно-европейский мир. Храмы Сераписа-Исиды, гимны жрецов и надежды на бессмертие сопровождали римские легионы в Голландии и Шотландии. Но у этого культа было немало соперников, в том числе персидский митраизм с его древними мистериями о Митре, приносящем в жертву священного быка. Это, по всей видимости, более первобытное верование, чем в Сераписа и Исиду, переносящее нас во времена кровавых жертвоприношений гелиолитической эпохи. Быка на митраистских памятниках всегда изображают в обильном потоке крови, приносящем с собой новую жизнь. Митраисты действительно совершали омовения в крови жертвенного быка: во время обряда посвящения они стояли под помостом, на котором совершался ритуал, чтобы бычья кровь лилась на их тела.
Подобное характерно и для других культов, которые старались привлечь к себе рабов и граждан в эпоху первых римских императоров. Они обращались непосредственно к каждому, предлагая личное спасение и личное бессмертие, чего не было в традиционных религиях, где божество в первую очередь соотносилось с городом и государством. Жертвоприношения в них являлись публичным актом, а не интимным делом каждого человека, были связаны с практическими потребностями всего сообщества. Греки, а вслед за ними и римляне, вытеснили религию из общественной жизни, по примеру египетской традиции переместив ее в потусторонний мир.
Новые религии личного бессмертия хотя и лишили прежние государственные культы смысла, но не заменили их. Типичный город при первых римских императорах имел несколько храмов для самых разных богов. Один храм мог быть посвящен Юпитеру Капитолийскому, еще один — царствующему цезарю. Императоры научились у фараонов тому, что они и сами могут быть богами. В таких храмах велось обездушенное государственное богослужение, там можно было сжечь щепотку благовоний как свидетельство своей лояльности к власти. Но со своими личными горестями и переживаниями, за советом и помощью шли в храм Исиды, возлюбленной Царицы Небес. Существовали еще и местные, подчас довольно эксцентрические божества. В Севилье, например, долгое время сохранялся культ карфагенской Астарты. В какой-нибудь пещере, несомненно, стоял алтарь Митры, к которому приходили рабы и легионеры. Возможно, была и синагога, в которой собирались евреи для чтения Библии и укрепления себя в вере к Невидимому Богу. Иногда у евреев возникали конфликты, связанные с политической стороной государственной религии. Они упорно стояли на том, что Яхве не терпит идолопоклонства, и потому не участвовали в публичных жертвоприношениях цезарю. Из страха перед идолами они даже отказывались приветствовать орлов римских легионов.
Задолго до Будды на Востоке жили аскеты, которые отреклись от радостей жизни, отказались от брака и собственности, искали избавления от тягот и горестей сего мира в воздержании, умерщвлении плоти и уединении. Будда отверг аскетические излишества, но многие его ученики вели строгую монашескую жизнь, исполненную всевозможных лишений. В тайных греческих культах также практиковались суровые аскетические упражнения, вплоть до нанесения себе увечий. В I веке до н. э. это коснулось и еврейских общин Иудеи и Александрии. Люди группами уходили из мирской жизни, предавались умерщвлению плоти и мистическому созерцанию. Именно такой была секта ессеев. В I—II веках нашей эры распространился уход из каждодневной жизни в поисках «спасения» от бедствий своего времени. Исчезли доверие к существующему порядку, вера в жрецов, храм, закон и обычай. В средоточии рабства, жестокости, страха и распущенности нравов возникло эпидемическое самоотвращение, экзальтированный поиск спокойствия даже ценой добровольного страдания, и потому Серапеум наполнили кающиеся грешники, а мрачные окровавленные пещеры митраистских алтарей привлекали к себе новообращенных.
XXIX. УЧЕНИЕ ИИСУСА
Иисус, ставший Христом христианства, родился в Иудее в правление первого из римских императоров Августа Цезаря. Вере, получившей свое название от его имени, суждено было стать официальной религией Римской империи.
В наше время считается удобным разделять историю и богословие. Большая часть христианского мира верит в то, что Иисус был воплощением того вселенского Бога, которого впервые познали евреи. Историк, если он хочет оставаться в пределах своей науки, не может ни принимать, ни отрицать это. Воплощенный Иисус имел человеческий облик, и историк обязан рассматривать его как человека.