Краткий конспект истории английской литературы и литературы США
Шрифт:
После этих двух книг Моэм полностью предался писательскому труду. Однако прославился он не этими романами: они принесли ему доход, не намного больший заработка чернорабочего. Большой успех выпал на долю его пьес, первая пьеса, одноактная «Браки заключаются на небесах» (1898), не заинтересовала театральных деятелей, но Моэм перевел ее на немецкий язык и отправил в Германию, а там ее поставили в Берлине в 1902 г. Вскоре его вторая пьеса «Человек чести» была опубликована, а позже и поставлена. После долгих колебаний была принята к постановке и «Леди Фредерик», где Моэм блеснул изящными диалогами. За успехом этих пьес последовали и провалы салонных комедий; «Миссис Дот» (1904) и «Джек Строу» (1905), напротив, публика опять приняла восторженно. До тридцатых годов театры гонялись за его пьесами, пока он не заявил, что расстается с театром. Он не хотел давать публике и театральным бизнесменам того, чего от него ждали — коммерческих пьес, рассчитанных на дешевый успех. К этому времени он уже стал крепким прозаиком и о театре рассказал, отлично зная его изнутри, в романе «Театр» (1937). Но имя
Название книги почерпнуто из «Этики» Бенедикта Спинозы (1632—1677). Этот голландский философ полагал, что воля человека совпадает с его разумом, таким образом, поступки его тогда свободны, когда они освобождаются от бремени чувств, эмоций. Моэм показывает, как проходит все стадии юношеских исканий его герой, Филип Кэри, переживания которого во многом совпадают с личными переживаниями самого писателя. И все же Моэм подчеркивал, что его роман всего лишь «полуавтобиографический». Перед читателем проходит целая вереница представителей различных слоев английского общества и парижской богемы. Филип Кэри, подобно Моэму, воспитывается в семье дяди-священника. Как и он, его герой учится за границей, но не в университете, а в Парижской академии. Из среды молодых художников писатель выделяет судьбу погрязшей в нужде девушки по имени Фанни Прайс, которая кончает жизнь самоубийством — не только из-за нужды, но и потому, что ее работы остаются непризнанными. Моэм не был счастлив в отношениях с женщинами. Вероятно, поэтому он изображает в книге уродливую, мучительную любовь Филипа к Милдред, которая по своей ограниченности, тупости, порочности как будто и не могла быть любима им, человеком изысканного вкуса и утонченных чувств. Избавившись от этой страсти, как и от прочих других, освободившись даже от религии, Кэри обретает свободу, но не ради удовлетворения собственных желаний: он понимает, что человек, если он хочет быть достойным носить это звание, должен выполнять обязательства перед другими людьми, высказанные и невысказанные. Приносить пользу людям — смысл человеческой жизни. Это особенно важно понять сегодня, когда многие и многие пособия по этике странным образом поучают: никто тебе не должен ничего и ты ничего никому не должен. Индивидуализм в крайнем выражения ведет к бездуховности, в конечном счете — к вырождению рода человеческого.
Подобную нравственную проблему поднимает Сомерсет Моэм в своеобразной трилогии — «Луна и грош» (1919), «Расписная завеса» (1925) и «Пироги и эль, или Скелет в шкафу» (1929).
Первый роман — о художнике. Моэм пишет здесь об искусстве, превращающем своего создателя в своего полностью порабощенного служителя, в человека, которого в какой-то степени можно считать неполноценным. Он ставит вопрос о соотношении в личности человеческих и художнических качеств, о правомочности измерять художника теми же мерками, что и других людей. «Луна и грош» не романизированная биография, какие писали Ирвин Стоун, Андре Моруа или Стефан Цвейг. Этот роман лишь опирается, а лучше сказать — отталкивается от некоторых фактов жизни французского постимпрессиониста Поля Гогена (1848—1903), который, как и герой книги, Чарлз Стрикленд, однажды бросил службу в банке, чтобы посвятить себя живописи, а в дальнейшем оставил семью и уехал — сперва в Бретань, а затем, предприняв попытку организовать колонию художников в Арле, удалился на Таити. «Луна и грош» — роман вымысла, в котором жизнь, мечта и искусство Стрикленда представляют собою замкнутый мир, существующий по своим законам, которые не подвластны миру внешнему, буржуазному. Этот внешний мир обслуживают своим талантом художники, подобные Дирку Стреву, полотна которого банально безлики. Мечта и титанический труд Стрикленда обеспечивают ему бессмертие. В то же время Стрикленд — человек и художник — раздваивается, подобно стивенсоновскому герою в повести о д-ре Джекиле и м-ре Хайде. На Таити художник вроде бы обретает равновесие, но там он лучше не стал, просто обстоятельства не вызывают его на жестокость.
Живя с туземкой Атой, Стрикленд забыл и семью, и свой роман с женой Стрева Бланш, которая после ссоры с ним покончила с собой — отравилась щавелевой кислотой. После смерти Бланш остался ее портрет кисти Стрикленда, поразивший Дирка Стрева сочетанием чувственности и трагической духовности. Стрикленд умирает от проказы среди лучшего своего творения — удивительного панно на стенах своей хижины. К этому времени он уже год как ослеп, но пришедший слишком поздно, чтобы проститься с ним, доктор Кутра охвачен восторгом при виде чувственных и страстных, глубоких до пугающей таинственности образов этой росписи. Стрикленд-человек после своей смерти вырвался из того плена искусства, в котором пребывал на земле. Он завещал своей Ате сжечь его хижину вместе со своим последним шедевром. Этот финал сродни развязке уайлдовского «Портрета Дориана Грея».
Стрикленд творил, не зная, что творит не для себя, а для человечества. Понять это мешал чудовищный эгоцентризм Стрикленда-человека.
Столкновение выдающейся личности с обывательской средой рассматривает Моэм и в «Расписной завесе». Здесь эта личность — ученый-бактериолог, подвижник. Даже ценой жизни он не может избавить жену и близких от обывательских предрассудков.
«Расписная завеса» — роман колониальный, о котором мы говорили в связи с творчеством Киплинга. Моэма связывала с Киплингом литературная преемственность и личные отношения. Киплинг в известном смысле покровительствовал Моэму. Прямо по его совету отправился тот на Восток. Киплинг подсказал Моэму колониальную тему.
Первую поездку на Дальний Восток Моэм совершил во время Первой мировой войны. Черчилл рекомендовал его в санитарный батальон, но теперь известно, что служил Моэм не санитаром, а секретным агентом. В двадцатые годы Моэм посетил Гонконг, который стал местом действия «Расписной завесы».
Главное лицо повествования Уолтер Фейн не занимает в романе центрального места. Так было и в книге «Луна и грош», где сам художник Стрикленд появляется лишь эпизодически, а в основном о нем говорят другие. На первом месте в «Завесе» стоит жена ученого Китти, дочь юриста. Такая композиция символизирует у Моэма власть среды, подавляющей личность. Китти и ее окружение действуют на уровне потребительских инстинктов, цепких и бессодержательных. Китти увлечена романом с секретарем посольства, покуда ее муж сражается с эпидемией. Со временем она осознает подвиг мужа. Но ужасно то, что стимулом для его подвига является сама Китти, жалкое существо, растворяющееся в среде серой массы белой администрации Гонконга, а не подлинное человеколюбие. Уолтер любит ее. После смерти Фейна Китти ожидает от него ребенка. Но Уолтер и сам признался Китти, что презирает себя за эту любовь.
Название романа почерпнуто из сонета Перси Биси Шелли:
Не поднимайте расписных завес, Носящих имя жизни, с их цветными Картинами несбыточных чудес. Страх и Надежда прячутся за ними, И лишь для нас имеют цвет и вес Пустые тени, сотканные ими.Для Уолтера Фейна завеса жизни опустилась, и подвижничество его растворилось в желтом песке среди пустых теней, окружающих его.
«Пироги и эль, или Скелет в шкафу» — книга о писателе. Подобно тому, как в романе «Луна и грош» Моэм опирался на некоторые черты Поля Гогена, так романная биография Эдварда Дриффилда напоминает жизненные перипетии Томаса Гарди. Однако Дриффилд — это не портрет классика, а собирательный образ английского писателя старшего поколения, современника Моэма. Также, как и в предыдущих рассматриваемых нами двух романах этой своеобразной трилогии, Дриффилд уступает центральное место рассказчику — Эшендену, писателю, который пишет о Дриффилде. Получается как бы роман в романе. Причем, если Дриффилд не изменяется внутренне на протяжении книги, то Эшенден проходит путь от юноши, падкого на предрассудки буржуазной среды, которую Дриффилд ни в грош не ставит, до умудренного жизнью литератора. Формирование Эшендена в каких-то пунктах повторяет путь Дриффилда, словно поезда, идущие в одном направлении с разницей в несколько часов. Им противостоит прозаик и критик Олрой Кэйр, прототипом которого является реальный литератор Хью Уолдол, о котором в романе говорится: «Было бы грубо сказать, что, получив от человека то, что требовалось, он бросал его, но было бы слишком долго излагать такое положение вещей как-нибудь поделикатнее». Из приведенного примера видно, как язвительны характеристики в романе, какой тонкой иронией пронизан его язык. И здесь Моэм сталкивает поведение героев с пресловутым, общественным мнением. Дриффилд плюет в лицо обществу, когда женится на официантке из пивной. Эшенден повторяет его вызывающий шаг, когда становится любовником жены Дриффилда Рози.
Именно общение с Дриффилдами учит Эшендена преодолевать табу общества, которые ему внушались в юности, когда он воспитывался у дяди-священника, подобно самому Моэму и герою его романа «Бремя страстей человеческих». Эшенден тоже учится медицине в Лондоне. Здесь он знакомится с Дриффилдом и его окружением. Если провинция описана Моэмом иронично, то в описаниях (устами Эшендена) литературных кругов она уступает едкому сарказму, чему пример уже приведен выше. Молодой писатель отрешается и от мещанских догм, и от снобов литературного столичного света: «Трудно быть джентльменом и писателем одновременно», — говорит он. Так Моэм отвечает на многочисленные упреки критики в цинизме. Для него и двух героев его романа путь в литературе — это служение своему ремеслу и своим идеалам. Искусство и жизнь переплетаются для Дриффилда. Гибель собственного ребенка он делает ключевым эпизодом своего романа. Но сам Моэм склонен считать, что жизнь выше искусства. Поэтому в финале книги последнее слово остается за Рози. Здесь она, подобно женщине в романе «Расписная завеса», выходит на первый план. Она никогда ничего не читала, живет себе — и все. Смерть старого мужа отступает для нее на второй-третий план, она опять занята поклонниками, карточной игрой...
Вновь опускается занавес, скрывая от нас внутренний сложный мир художника, которого не могли понять окружающие, но который, погруженный в свое дело, единственный обладает безграничной свободой, каковой является творчество. Занавес опускается, чтобы вновь открыться через восемь лет и поведать читателю о победе актрисы над соперницами, закулисными интригами, возрастом и собственными слабостями, что писатель сделал в романе «Театр».
Тонкий знаток сцены и кулис, Моэм великолепно передал законы этой обители искусства и любви, творчества и интриг. Его героиня — высокий профессионал, блестяще владеющий своим ремеслом. И эти профессиональные качества помогают ей утвердить себя в театре, который для нее, как и для большинства представителей этого мира, больше, чем работа: это сама жизнь, без которой они не мыслят себе существования. Здесь они работают, творят, любят, ненавидят, борются и побеждают, многие и рождаются, в большинстве — и умирают.