Край чёрных магнолий
Шрифт:
– Постой! – сердито оборвала я, – всем этим бредом ты хочешь сказать, что я тебе, типа, нравлюсь?
– Более того, Светик, – Тихон стиснул мои руки. – Хочу сказать, что я, типа, влюблен.
– Влюблен... Нет, знаешь, хватит мне втирать про чувства, загонять меня в непонятки во время охоты. Скажи напрямую: пойдем в кусты. Я тебя пошлю по нужному адресу. Мы разойдемся в разные стороны и больше не будем компостировать друг другу мозги.
– Я не хочу быть посланным.
– Все не хотят.
– Я честно говорил о чувствах. Я не ловелас, который что-то кому-то втирает. Я, правда, влюбился, – Тихон тяжело вздохнул. – Сэнсэй прав,
– В норе? – во мне зажигалкой щелкнуло профессиональное чутье.
– Не бойся. Мы в школе изучаем вампирский жаргон. Некоторые слова приживаются.
– Ага, и еще вас учат играть на музыкальных инструментах, петь и плясать.
– Что здесь плохого? Основатель Волочаровска Анисим Герасимович Пыжиков постановил всем горожанам веселится, обучать детей музыке и пению, чтоб не так страшно было в заколдованном месте жить… Добрая традиция соблюдается по сей день. Я люблю петь и умею играть на пианино. Хочешь, спою тебя красивую песню?
– Ни в коем случае.
– У меня хороший голос, – Тихон прижал меня к себе.
– Ты, случайно, не умеешь визжать по- вампирски, – я оттолкнула его.
– Представляю, о чем ты говоришь. Слышал неоднократно, но повторить не могу. – Тихон не отпускал меня, а я не вырывалась, – Человеческая гортань не приспособлена к испусканию низкочастотных звуков.
– А я умею. Думала, попробуем дуэтом.
– Почему бы тебе не отвлечься от работы и сказать, какие чувства ты в действительности испытываешь ко мне? Почему ты меня сторонишься? Скажи честно.
– Ну, – растерянно помялась я. – Ты мне симпатичен. С тобой интересно... По московским меркам ты немного странный... Но... Я благодарна тебе за помощь в расследовании, а еще...
– Что еще? – допытывался Тихон.
– Я думаю, ты пользуешься безумно дорогой бритвой. У тебя приятная гладкая кожа. А что касается влюбленности... хм... я неважно разбираюсь в сфере чувств. У меня философский взгляд на жизнь.
– Практический, – поправил Тихон, – а не философский.
– Я не умею, и не хочу любить, – немного обидевшись, пояснила я, – Отношения не всегда приносят пользу. Они могут стать большим напрягом для обоих партнеров.
– Ты занимаешься самовнушением, Светик. Тебя трудно понять. Я знаю, твоего сердечку нанесли незаживающую рану. Тот мохнатый ловелас… Но за философской ширмой скрывается любовь. Я ее чувствую, – Тихон потянулся к моим губам.
Ой, что со мной?! Меня как будто подменили. Или вправду во мне теплилась любовь. Наверное, она родилась в тот момент, когда моя нога впервые ступила на крыльцо дома Ломакиных, когда мы с Тихоном впервые оказались слишком близко… И это чувство, словно без него я теперь ничто, пустое место. Слабая и беззащитная человеческая девушка. Без точных ориентиров, без сверхсилы, без всего того, что держит на плаву.
Тихон стал для меня больше, чем местный проводник, больше, чем друг. Мне стыдно, но… я соблазнилась на поцелуй, не вспомнив об опасностях темного леса.
Мы долго целовались, я допустила его к шее, заткнув интуицию. Он слегка прихватил зубами кожу, и я невольно дрогнула. Оружия в руках не было, да и сами руки были крепко зажаты и отведены назад – классическая вампирская предосторожность. Я ощутила себя слабой, а мышцы Тихона налились необычной силой. Следуя интуиции, я аккуратно высвободила руки, обняла его за шею и с наслаждением впилась в мягкие приятные губы. Тут я услышала тихий шорох и почувствовала едва ощутимое прикосновение к ноге. Оглянувшись, увидела, как под сосной шевельнулись длинные травинки.
– Что там? – поинтересовался Тихон.
– Пока не знаю, – засомневалась я. – Надо проверить.
– В лесу всегда что-то шуршит. Отвлекись от работы. Она не убежит.
– Моя работа запросто может убежать.
Я присела и подняла сочный дубовый лист. Откуда он взялся среди елей и сосен? На листе было нацарапано слово “Беги”.
– Видишь. Нам предлагают куда-то спешить, – я показала листок Тихону и опустилась на траву, всматриваясь в папоротниковые завитки.
Из-под соснового корня выскочила жирная серая крыса. Неуклюжими прыжками она помчалась к горному хребту. На ее спине подскакивал светлобородый гном-лесовичок в жилетке из дубовых листьев и серых шароварах из травяного волокна. Он пинал крысиные бока голыми пятками и то ослаблял, то натягивал тонкую уздечку, сердито присвистывая. Я побежала за ним с громким криком:
– Подождите. Нам надо поговорить. Я не причиню вам зла.
Гном не остановил крысу. Он подгонял ее все яростнее. Лихой наездник и его скакун быстро скрылись из вида.
Кусты не позволяли развить сверхскорость. Проламывая заросли, я ориентировалась на шелест травы. Утешало одно: я не убегу от семенившего следом Тихона настолько далеко, чтобы не успеть прийти ему на помощь в случае опасности.
Скоро и шелест стих. Без волчьего носа Блохина мне не найти крысиных следов в густой траве. Отряхиваясь и рассматривая зацепки на одежде, мы выбрались на каменистый простор предгорья.
Между кочками синеватой травы и серыми валунами проглядывали розовые и белыми соцветия. Каменные глыбы обнимали стволы дикого миндаля, тянувшего к солнцу гибкие ветви, усеянные подвижными листочками. С далеких уступов свисали колючие метелки иномирного кустарника арралурса.
Таинственную тишину, висевшую над сумеречными горами, не нарушали пение птиц и стрекот насекомых. По каменистой пустыне мы шли в молчаливой задумчивости. Я приподнимала или отодвигала валуны в поиске гномьих норок, а Тихон шагал следом и нес мою сумку. Запрыгнув на широкий утес, нависший над кронами цветущего миндаля, я внимательно прислушалась. Вдали журчала горная река, ее стремительные воды с шумом разбивались о скалы.
– Перевал Горыныча, – я указала направление.
– Не пора ли вернуться домой? – Тихон присел на гладкий камень. – Ночью там опасно для людей.
Он поставил сумку на травянистый холмик и накрыл ее курткой.
– Ты обещал пойти за мной куда угодно. Выходит, обманул? – я прыгнула с утеса и столкнула его на землю.
Тихон покатился по траве и затормозил рукой перед острым, расщепленным при падении камнем. Я нарочно отвлеклась, засмотрелась на мелкие цветы. Вскочив на ноги, Тихон подбежал ко мне сзади и навалился всей тяжестью, придерживая мои руки, в попытке свалить меня на землю. В итоге на земле оказался он сам, плавно переброшенный через мою голову и бережно опущенный на цветочную перинку. Толкнуть его назад, придавив ему ноги и вывернув руки, а после – ударив затылком в лицо, было легче и быстрее, но в этом случае он рисковал удариться головой о камни, чего я не могла допустить.