Край чёрных магнолий
Шрифт:
– Самураи ищут твоих обидчиков. От Сэнсэя Хитоши привет… и от Лизы.
– Не произноси ее имени при мне, – Тихон изменился в лице, его пальцы приобрели воинственную жесткость.
Разве вампир и хозяйка мясокомбината – не идеальная пара? Что за кошка между ними пробежала?
Еще интереснее узнать, что привело Тихона ко мне. Он искал защиты у нового хранителя волшебного заповедника? Захотел от скуки пощекотать нервишки? А что если он вправду пытался помочь мне в расследовании, за это и пострадал?
– Принесу
– Не могу есть, – Тихон прикрыл выступающие клыки пересохшими губами. – Мне плохо.
Я растерялась. Вампиры с удвоенной яростью впиваются в шеи жертв, когда их поврежденные тела нуждаются в “топливе” для регенерации.
– Тебе надо восстанавливать силы, Тиша.
Я озадаченно посмотрела на бутыль с кровью овец некоего Магомеда.
Только бы хозяин бедных овечек не оказался членом криминальной группировки под предводительством Дырявого Джо, и не напоил скотину перед убоем настойкой ведьминой травы или смоляным концентратом.
Я мало что соображала в кормлении вампиров, но интуитивно выбрала овечью кровь, опасаясь, как бы подопечному не стало хуже от крови злобного быка. Как выяснилось, он – сверхчувствительное нежное существо. Низкокалорийная утиная кровь предназначалась на десерт и не годилась в качестве основного блюда.
Друзья не торопились уходить. Дышали за моей спиной.
– Тиш, нюхни, какая вкуснятина, – присев на диван рядом с вампиром, я смочила его губы кровью. – Давай, поешь. Я все равно от тебя не отстану. Из-за охотничьей вредности.
Я подложила правую руку под подушку, приподнимая ему голову, а левой осторожно поднесла кружку к его губам. Тихон стал понемногу отпивать из широкой кружки, жмурясь и вздрагивая от боли при каждом глотке. Он оставил чуть на донышке и обессиленно запрокинул голову.
– Еще хочешь? – спросила я, вытащив руку из-под подушки.
– Не мо-гу. Спа-си-бо, – по слогам проговорил Тихон, склонив голову набок, и протяжно заскулил.
– Бывай, парень, – проходя к выходу, Егор помахал Тихону рукой.
– Всем пока! – на ходу обернулась Надя.
Я не пошла провожать друзей. Ничего страшного, если калитка открыта днем.
– Я умираю? Да, Солнышко? – Тихон прослезился. – Заканчивается наше последнее свидание. Безвестный враг нас разлучит навеки.
– Помолчи, – посоветовала я, – и постарайся вздремнуть. Сон – лучшее лекарство. Я буду рядом.
Тихон закрыл глаза и замолчал. Он быстро уснул, дыхание стало ровным и глубоким.
Убрав его еду в холодильник, я вернулась чтобы присмотреть за ним.
***
Стемнело. Я сидела напротив Тихона на стуле и шуршала смартфоном. Как все же странно, непривычно, находиться рядом с живым вампиром, еще странней о нем заботиться.
В моей жизни заполнился пробел, возможно поэтому я чувствовала умиротворение. Я понимала, так быть не должно, однако не могла ни злиться на Тихона, ни тем более его ненавидеть как обычного “клиента”. Он стал моим другом.
Всегда считала, что не умею ни о ком переживать, что эти чувства у меня отключены за ненадобностью, ведь для охотника они опасны и потому недопустимы. Я никогда не думала о том, что папа может не вернуться из очередной командировки, что где-нибудь в тайге его убьют вампиры. Теперь же долгое отсутствие сообщений от отца едва не привело в панику. Я прочувствовала все то, что много раз испытывала мама.
Да, я хочу, чтобы у дорогих мне людей (и не только людей) все было в порядке. Карл Альбертыч говорил о материальности мыслей. Может, достаточно просто сильно пожелать близким всего самого хорошего?
Тихон фыркнул. Он как будто бы принюхивался. Кончик носа пошевелился, глаза двигались под сомкнутыми веками.
Я встала и отступила к журнальному столику, стараясь производить как можно меньше шума.
– Закладывай бричку, Ерофей! – испуганно завопил Тихон. – Совпромкомторгмаш горит! – он оглушительно завизжал и свалился с дивана.
Крадучись, я подошла и присела на корточки возле него. Тихон не проснулся и, продолжая бродить по перекресткам времен, заворочался на полу, потом свернулся калачиком, будто находился в холодной сырой норе. В тонкой белой майке и джинсах ему, по моим подозрениям, было холодно, но на вампирской гладкой коже никогда не поднимаются пупырышки, поэтому внешней реакции на понижение температуры я не ждала. Заботливо накрыв Тихона по шею теплым верблюжьим одеялом, я села в кресло и вскоре сама крепко уснула.
***
Проснувшись посреди ночи, я обнаружила исчезновение вампира из гостиной. Легкий шорох привел меня на кухню.
Словно бесплотный призрак, я проскользнула по коридору к кухне. Дверь была открыта, и я увидела Тихона. Он стоял у незанавешенного окна, в широком луче яркого лунного света, и быстрыми глубокими глотками пил кровь из горлышка пластиковой бутыли, изловчаясь не проливать мимо рта ни капли. Другая, уже опустевшая бутыль лежала на боку у его ног.
Я стояла неподвижно, дышала неглубоко и бесшумно, но вампир почувствовал слежку. Его руки дрогнули, кровь потекла тонкой струйкой из уголков губ. Впервые с момента нашего знакомства я испытала привычное инстинктивное напряжение, пальцы безоружных рук автоматически сжались в кулаки. Ничего подобного я не чувствовала, когда сама кормила его, ослабленного, из кружки. Теперь интуиция предупреждала об опасности, которую мог представлять восстановивший силы “клиент”. Не хотелось приближаться к нему без осиновой защиты, и вообще, непросто было смириться с его присутствием в доме.