Край Галактики. Трущобная Крыса
Шрифт:
— Чего стоишь? Иди давай! — прорычал на него чонкигешит.
Мэд прищурился. В голосе напарника, кроме злости и раздражения, явно слышался страх. И ему не потребовалось много времени, чтобы осознать его природу. Акбел боялся высоты! Именно поэтому и отправил вперёд молодого гопа. Потому как сам совершенно не мог следить за обстановкой вокруг, полностью поглощённый борьбой с собственными демонами.
Теперь стало понятно, что никакого подвоха в том, что он оказался в авангарде, нет. Просто некоторые ветераны вовсе не являются машинами убийства без страха и упрёка. Даже у самых грозных созданий есть свои страхи, свои слабые места. Осознание этого вызвало улыбку, которая
Мэд шагал, пригнувшись и водя стволом. Сам того не замечая, он сейчас подражал многочисленным героям боевиков, копируя их позу и даже выражение лица стало каменным. Выдавшаяся вперёд челюсть делала его глупым, но никого рядом не нашлось, чтобы сообщить Максу об этом.
Стеклянный пол закончился, гоп добрался до следующего блока этажа. Небольшой холл, из которого вело сразу два коридора, влево и вправо. Мэд посмотрел туда и сюда. Выглядело абсолютно одинаково. Это порождало проблему выбора, к которому молодой гоп был в данный момент не готов. Оставаться на месте и дождаться, пока подойдёт Акбел? Или всё же проверить один из проходов? Учитывая наседающих со спины врагов, промедление может стать смертельным.
«Настоящие мужчины всегда ходят налево».
Дурацкая мысль, но Макс согласился с ней. Повернувшись, он осторожно принялся красться по коридору. Временами на пути встречались двери, но он не рисковал проверять, что находится за ними. В конце-концов, требовалось найти выход из здания. А для этого нужна лестница, ведущая вниз. Вряд ли строители разместили её в одном из промежуточных помещений. Нет, наиболее продуктивно будет добраться до конца коридора и проверить последние двери. На всякий случай Макс посматривал на надписи рядом с дверями, но те не несли текстовой информации. Лишь непонятного вида значки, значения которых гоп не знал. Наверняка лубасири, с рождения живущие в Империи, разобрались бы с ними без проблем. Но в его голове подобные знания не водились.
Он прошёл метров двадцать, когда за спиной послышался шум. Макс резко развернулся и обнаружил Акбела. Тот, наконец, преодолел свой страх и проход со стеклянным полом. Гоп улыбнулся ему, махнул рукой. Чонкигешит же, бросив всего один взгляд в его сторону, внезапно поднял дробовик к плечу и прицелился. Макс застыл, он не мог поверить в то, что видит. А через мгновение Акбел нажал на спусковой крючок. Дробовик издал треск, и порция смертоносных стальных игл, расходясь веером, со скоростью звука устремилась к застывшему от ужаса гопу…
Часть 14
15 апреля 1 года
Иглы просвистели прямо рядом с ухом. Страх овладевший молодым гопом, был настолько силён, что Макс даже не мог пальцем пошевелить. Более того, паралич сковал и разум. Ему даже в голову не пришла мысль о том, что нужно защититься, выстрелить в чонкигешита, попытаться спасти себя. Предательство было настолько жутким, настолько невозможным, что реальность рассыпалась на сотни никак не связанных кусочков.
— Живо! Беги сюда! — заорал Акбел.
Он снова поднял дробовик, прицеливаясь. И только в этот миг до Мэда дошло, что напарник стрелял вовсе не в него! А в кого-то, кто был за спиной! Медленно повернув голову, гоп увидел в паре шагов сползающего по стене лубасири. Тот держался руками за шею. Сквозь пальцы сочилась кровь, обильно орошая кожаную куртку. Глаза умирающего уже подёрнулись пеленой, он явно ничего не видел. Для него уже открывались врата чистилища.
Громкий
— Что здесь? — услышал он крик Ширен.
Подняв помутившийся от боли взгляд, он увидел её, приближающуюся к ним вместе с Калантаром. Оба выглядели запыхавшимися, но, судя по движениям, ни один из них не получил серьёзной раны.
— Слева группа! — ответил чонкигешит. — Палят почём зря! Щенка подстрелили вон!
Красотка выругалась, бросив уничтожающий взгляд на Макса. Сердце сжалось от чувства вины. На мгновение ему захотелось просто умереть. Лишь бы не расстраивать больше возлюбленную.
— Сколько их? — спросила Ширен.
— Видел троих. Одного минусанул. Один с автоматом, второй с дробовиком.
Командирша переключилась на гопа. Макс ожидал этого, но всё равно вздрогнул, когда та произнесла его имя.
— Мэд, с тобой что?
— Ранили в ногу, — понуро ответил Макс. — Я…
— Калантар, помоги ему.
Лубасири недовольно хмыкнул, но Ширен его проигнорировала. Поэтому пришлось «правой руке», ворча себе под нос, но выполнять приказ. Он остановил кровотечение уже знакомым гелем, а после прилепил «пластырь». От него нога почти полностью онемела. Это сделало её не столь удобной для ходьбы, но зато боли больше не было. Зыркнув злобно на гопа, Вэй поднялся и подошёл к командиру. Переговоры между ними прошли тихо и быстро. После чего Калантар посмотрел на Макса.
— Идёшь сразу за мной. Отстанешь — умрёшь. Понятно?
Пришлось кивнуть. Выбора всё равно не было. Как не было и страха. Нет, Макс не чувствовал себя абсолютно бесстрашным бойцом, но это чувство стало фоновым, практически не мешающим думать и действовать. Поэтому согласие молодого гопа было почти искренним. Он и сам понимал, что является для их сильно прореженного отряда обузой. И даже был готов смириться с тем, что его просто бросят. Посему тот факт, что его будут спасать, вселил нешуточное чувство благодарности.
По кивку Ширен Акбел швырнул в коридор дымовую гранату. Та взорвалась с глухим хлопком, быстро заполнив густыми клубами дыма весь проход. Через секунду чонкигешит выставил свой дробовик и принялся палить наугад почём зря. Его цель была не попасть во врага, а лишь заставить их спрятаться.
— Бегом! — прошипела Ширен, первой бросаясь в коридор.
Калантар ринулся следом, а за ним — Макс. Дым распространялся, совсем скоро видимость восстановится, и все они станут отличными мишенями. Если не успеют убраться за пределы зоны обстрела. Макс бежал, ощутимо хромая и едва удерживая равновесие. Онемевшая от действия наркотика нога воспринималась как нечто чужеродное, едва ли не лишнее. Это приводило к тому, что каждый шаг становился испытанием ловкости и концентрации. Нечто подобное Максу приходилось испытывать в первые дни после воскрешения. Тогда новое тело тоже казалось чужим и неудобным. Вот только в те дни за неуклюжесть тебя не лишали жизни. А здесь…