Край ничейных женихов
Шрифт:
– Мама, что ты, право… – чуть покраснел Иван Михайлович, потянулся за самогоночкой и кокетливо стрельнул глазами на сбитую, румяную женщину. – Ну что, Любочка, за знакомство?
– Да, Любочка, – не выдержала уже и Мария Адамовна. – Мы выпьем. А вы… того… ступайте уже. Все равно сегодня Михаил Иванович вам никакой свинарник строить не будет. Так где, вы говорите, он сейчас?
– У соседа, наверное, – растерялась Люба. – Да ведь только что тут был!
– Машенька, – усмехнулась баба Нюра. – ну что ж, ты
– Да нет, ну что вы… – пожала плечами Люба. – Миша всегда говорит, куда он уходит. Ну, чтоб я не волновалась. А сейчас чего-то…
– Ну вот что, любезная, – треснула ложкой о тарелку баба Нюра. – Ступайте к себе домой и волнуйтесь там! А мы… Мы у себя на даче хотели бы отдохнуть без посторонних. Ступайте!
Люба фыркнула, дернула плечом. Но спорить не стала, поднялась и вышла.
– Мама, ну как же так можно? – искрился справедливым негодованием Иван. – Женщина тут… накормила нас, приютила… Да ты посмотри, какой здесь порядок! Везде все блестит! Все прибрано, все…
– Ой, недотепа-то… – со вздохом покачала головой мать. – Все у него прибрано! Твой отец, я смотрю, уже прибран… к надежным рукам! Вот окрутит сейчас его эта молодка, чего делать-то будем?
Иван Михайлович подергал бровями. Ну-у… с одной стороны, и не совсем плохо, если отец в свои года урвал такую вот кралю – и тебе борщ с порога, и самогоночка, очень понимает мужчин эта Любаша… Хотя мать жалко, конечно. Но… отец столько лет уже живет на даче… маменька, наверное, привыкла без него обходиться…
– И еще, прошу заметить, – ковыряла гуся вилкой Мария Адамовна, – что эти деревенские дамочки вовсе не так просты. Сначала она очарует нашего деда совершенно бескорыстно, потом так же бескорыстно разведет его с маменькой…
– Что ты такое говоришь, Машенька! Мишенька во мне души не чает! – поперхнулась Элеонора Юрьевна.
– …А потом эта милая, бескорыстная женщина завладеет нашей квартирой, и, прошу заметить, совсем без злого умысла! Просто потому что ей надоело жить в деревне, а у деда… пардон, у ее мужа в этой квартире доля. А уж если она соблаговолит подарить Михаилу Ивановичу наследника!
– Машенька! Не пошли! – брякнула вилкой об стол баба Нюра. – Откуда у деда может подариться наследник? Он от одного-то… от этого… Иванушки… сбежал! Фиг докричишься!
– И тогда… – упрямо гнула свое Мария Адамовна. – Тогда квартиру придется делить пополам: их трое будет и нас трое… Эх, жалко, что Андрюшенька доли не имеет.
– Андрюша получит все! – рявкнула баба Нюра. – Но… после моей смерти. По завещанию.
– Это мы так думаем, мама, – уставилась на нее невестка. – А тут вон… сама не видишь? «Миша! Миша!»
– Кстати, а где он есть-то? Миша? – вдруг опомнилась баба
Иван Михайлович почесал нос. Вообще-то Любаша ему приглянулась. Очень приветливая, приятная, пышная такая женщина, и самогонка у нее хорошая, но… Отчего-то совсем не хотелось себе братика или сестричку, вот до зубовного скрежета! От детей он отвык, что ли?
– Любаша… кхм… Люба… короче, эта женщина говорила, что дед к соседу ушел, – напомнил он.
– Точно! Через дорогу, – кивнула Мария Адамовна. – Ну что ж, пора познакомиться с соседями. Я за дедом.
– Я с тобой, – тут же поднялась свекровь. – Иван, ты остаешься мыть посуду. Набери воды, налей в тазик и… вперед.
Иван Михайлович поморщился, он и дома-то не особенно любил посуду мыть.
– А где воды набрать? В колодце, что ли?
– Откуда я знаю, – пожала плечиками баба Нюра. – Можешь сходить… к реке… Хотя здесь ее нет… Машенька, ну мы идем?
Соседский дом выделялся из остальных своей добротностью и величиной.
– Вот знает ваш папка, с кем дружбу-то водить, – похвалилась баба Нюра. – Он бы еще годика два здесь прожил, и у него такой же бы домик был… Красивый!
– Точно, – кивнула Мария Адамовна. – У него бы был, но тебя бы это совсем не радовало.
Баба Нюра крякнула, и до калитки они добрались уже молча.
Это была даже не калитка, а большая деревянная дверь, рядом с которой ярким пятнышком краснел звонок.
– Во, все по-городскому! – удивилась Элеонора Юрьевна.
– Мам, так здесь, может быть, такие же дачники живут. Сейчас ведь ничего не поймешь…
Они позвонили, и двери им открыла крупная женщина лет шестидесяти, держащая в руке половину пирога.
– Здрассьте, вы ко мне? Сдурели совсем? Ни днем, ни ночью от вас покоя нет! Завтра все вопросы! – отмахнулась она и тут же захлопнула перед гостями двери.
Те ничего не сообразили и ткнулись в звонок еще раз.
– Ну чего, так уж срочно? – снова высунулась голова женщины. – А до завтра подождать никак?
– Да вы с ума сошли! «До завтра»! – возмутилась уже Элеонора Юрьевна. – Мы человека ищем, а ей до завтра! Может, пропадает где, а она…
– И кто у нас потерялся? – вмиг насторожилась женщина.
– Мы хотели про Михаила Ивановича спросить, – ответила Мария Адамовна. – Родня мы его… я вот невестка…
– А я… – начала было Элеонора Юрьевна, но Мария Адамовна толкнула ее в бок.
– А это мама моя… лицо совершенно постороннее, – нежно улыбнулась она.
Женщина засмеялась и замахала руками.
– Ой, ну это даже не беспокойтесь! С Индюшихой ваш Михаил Иванович не пропадет! И накормит она его, и напоит, и спать уложит.