Край Основания (Кризис Основания)

Азимов Айзек

— Советник Тревиз, вы вне регламента и не можете более продолжать в том же духе.

— У меня должностная привилегия, мэр.

— Эта привилегия отведена, советник.

— Вы не можете отвести привилегию. Ваше заявление — ограничение свободы слова, и само по себе не может иметь силу закона! Официального голосования в Совете не было, мэр, а даже если бы и было, я имел бы право поставить вопрос о его законности.

— Отвод, советник, не имеет отношения к моему заявлению, запрещающему критиковать план Селдона.

— А

к чему же относится отвод?

— Вы обвиняетесь в измене, советник. Я хочу оказать Совету любезность и не арестовывать вас в зале Совета, но чиновники Службы Безопасности ждут вас за дверью и возьмут под стражу, как только вы выйдете. Я просила бы вас выйти спокойно. Если вы сделаете какое-нибудь злонамеренное движение, тогда, конечно, это будет рассматриваться как угроза, и чиновники Службы Безопасности войдут в зал. Но я уверена, что это не понадобится.

Тревиз нахмурился. В зале стояла абсолютная тишина. Неужели все ждали такого поворота — все, кроме него и Кампера? Он оглянулся на дверь. Никого там не увидел, однако понял, что мэр Бранно не блефует. От ярости он стал заикаться.

— Я пред... представитель большого числа избирателей, мэр Бранно...

— Не сомневаюсь, что они разочаруются в вас.

— На каком основании вы выдвигаете это дикое обвинение?

— Оно будет предъявлено соответствующим и должным образом, и будьте уверены, что у нас есть все, что нужно. Вы очень несдержанный молодой человек: вы поймете, что кое-кто может быть вашим другом, но не желает следовать за вами по пути измены.

Тревиз резко повернулся, чтобы встретить взгляд Кампера, но тот сохранял полную невозмутимость.

Мэр Бранно спокойно сказала:

— Я могу засвидетельствовать перед всеми, что когда я сделала свое последнее заявление, советник Тревиз повернулся и посмотрел на советника Кампера. Теперь вы уйдете, советник, или вынудите нас пригласить чиновников Службы Безопасности, чтобы арестовать вас в зале?

Голан Тревиз повернулся, снова поднялся по ступенькам, и за дверью два вооруженных человека в форме стали у нега по бокам.

А мэр Бранно, бесстрастно поглядев ему вслед, прошептала почти сомкнутыми губами:

— Дурак!

Лионо Кодил был Директором Службы Безопасности администрации мэра Бранно. Это была непыльная работенка, как он любил говорить, но лгал он или нет — никто, конечно, не мог сказать. Он не выглядел лжецом, но это еще ничего не означало.

Он казался спокойным и дружелюбным, вполне возможно, что в принципе и требовалось для его работы. Он был ниже среднего роста, имел густые усы (весьма необычные для граждан Терминуса), теперь сильно побелевшие; блестящие карие глаза и характерную заплату первоначального цвета на нагрудном кармане его потускневшего коричневого комбинезона.

— Садитесь, Тревиз, — сказал он. — Давайте держаться на дружеской ноге, если сможем.

— На дружеской? С изменником? — Тревиз засунул пальцы за пояс и остался стоять.

— С обвиняемым в измене. Мы еще не дошли до точки, когда обвинение — даже исходящее от самого мэра — эквивалентно утверждению. И я уверен, что мы не дойдем до нее. Мое дело — помочь вам, если это возможно. Я предпочел бы сделать так, чтобы не причинять вреда — разве только вашей гордости — и не выносить все на суд общественности. Надеюсь, вы согласны со мной?

Тревиз не смягчился:

— Давайте без заискивания. Ваша работа — заставить меня расколоться, как будто я являюсь изменником. Я же — не изменник, и возмущен необходимостью доказывать это ради вашего удовольствия. Я склонен предоставить вам такую возможность.

— В принципе — вы правы. Но, к сожалению, сила на моей стороне, а не на вашей. И, следовательно, задавать вопросы — мое право, а не ваше. Если какое-либо подозрение в нелояльности или измене падет на меня, я окажусь снятым с должности и меня будет допрашивать кто-то другой, и он, как я горячо надеюсь, отнесется ко мне не хуже, чем я намерен отнестись к вам.

— А как вы намерены отнестись ко мне?

— Как друг и как равный по положению, если вы отнесетесь ко мне также.

— Может быть нам выпить вместе? — ехидно спросил Тревиз.

— Позднее — возможно, но сейчас, пожалуйста, сядьте. Я прошу вас как друг.

Тревиз поколебался, но сел. Дальнейшее недоверие вдруг показалось ему ненужным.

— Что дальше? — спросил он.

— Дальше — могу я попросить вас ответить на мои вопросы правдиво, полно и без увиливаний?

— А если я откажусь? Какая угроза стоит за этим? Психический Зонд?

— Уверен, что нет.

— Я тоже уверен, что нет. Нет — для советника. Зонд не выявит измены, а когда я буду оправдан, в моих руках будет ваша политическая карьера, да и карьера мэра, возможно. Вам дорого обойдется попытка применить Психический Зонд.

Кодил нахмурился и покачал головой.

— О, нет, нет. Просто слишком велика опасность непоправимо повредить мозг. Когда не торопятся, это не причиняет никакого вреда. Но иногда, знаете ли, когда Зондом пользуются в раздражении...

— Угроза, Кодил?

— Просто констатация факта, Тревиз. Не стоит заблуждаться на мой счет, советник. Если мне будет необходимо воспользоваться Зондом, я им воспользуюсь, и если даже вы невиновны, выхода у вас не будет.

— Что вы хотите знать?

Кодил нажал кнопку на столе и сказал:

— Мои вопросы и ваши ответы записываются на видеоаппаратуру. Я не хочу никаких самопроизвольных высказываний от вас, или чего-то безответственного. Я уверен, что вы это понимаете.

— Я понимаю, что вы хотите записывать только то, что вам нравится, — презрительно сказал Тревиз.