Крайний этап
Шрифт:
На этот раз картинка в глазах не сменилась. Она смазалась, и я оказался у крайнего бойца, держа его за руку. Он лишь чуть двинул головой, но после замер неподвижно, глядя на улыбающегося меня.
Под маской невозможно прочитать эмоции на лице бойца, но этого и не требовалось, ведь даже мне стало непонятно что происходит. Моя кисть преодолела защиту из антиматерии, как если бы её там не было. То, что способно поглотить любую атаку, будь то физическое или лучевое оружие никак не повлияло на созданное жестянкой тело.
— А у тебя тоже мотор в груди? — спросил я, и мир снова смазался, остановившись на том, как я стою с каким-то разбитым устройством в руке, а разломанный боец оседает на пол с гаснущими боевыми функциями. Последней пропала броня, которая раскрыло то, насколько сильно я разворотил его тело. Затем мне даже что-то сообразить не дали как картинка в глазах снова смазалась, пройдясь вдоль всего ряда бойцов и остановившись на последнем.
— Ну привет-привет. Как оно? Как семья? — оружие которое тот до этого держал в руках сейчас упиралось ему в живот и медленно растворялось от воздействия щитов. — Ну скажи хоть что-нибудь, продажный ты коп.
Все остальные излучатели я уже вывел из строя и поэтому они не могли навредить Финни, однако действия этой группы вызывали сомнения. Они по неизвестной причине не атакуют меня, хотя я им уже изрядно навредил.
— Вы какие-то скучные, что случилось? Расскажите дяде, он вас не обидит, — однако бойцы не сдвинулись с места, так и стояли замерев.
Я не спеша вернулся к Финни и снова поглядел на отряд — никаких изменений, они словно болванчики стояли на своих местах и ничего не предпринимали.
— Ну, раз конфликт исчерпал себя, так я пойду, да? — спросил я их и присев, взял свою подругу за грудную часть экзоскелета. — И её забираю, можно? — опять никакой реакции на мои слова. — Ну все, ухожу, верно? — сделав несколько шагов в сторону, я остановился. — Ну вот, ухожу, да? Вы ведь не против? — ситуация начинала казаться абсурдной. Такие опасные типы, представители закона с узкой специализацией карателей. Они сходу напали, не проверив и не разбираясь в ситуации, затем просили меня уйти, а теперь стоят будто вкопанные. — Эй! Вы там живые хоть? Или я вашего начальника грохнул, а без него вы болванчики неразумные?
Постояв глядя на них некоторое время, я принял решение немного просветить себя в плане здешних законов. Всё же это ненормальная ситуация, ну, а так как в столь развитом мире нет смерти, то и некоторый привычный мне менталитет вполне может отличаться от ихнего.
Жестянка много чего в меня вкачал, только вот это, не шло ни в какое сравнение со Смайлом. Там информация хоть по полочкам раскладывается и привязывается к моментам жизненного опыта, а тут в основном носильная зубрешка без якорей. То есть законы знаю, могу процитировать один в один любой из них, только пользоваться ими на практике сходу не получится, нужно ещё понять причину и следствие.
Ну, а причина их поведения оказалось проста. Я стал персоной, которую нельзя трогать. На данный момент мою судьбу решают где-то наверху некие серьезные дяди. И не только мою судьбу, а ещё и ликвидаторов, в частности Финни, но это коснётся и остальных её товарищей.
— Эй! А раньше нельзя меня было за ручку вести? Нафига просто из гнезда взял и вышвырнул в суровый и опасный мир? — недовольно сказал я в потолок. — Дал бы денег там, дом, машину, слуг… Зачем всё так усложнять? Я же дикарь в этом мире, ничего не понимаю и всё такое.
Сказанные мной слова остались без ответа. Жестянка наверняка всё слышал, но отвечать не стал. Папа занят тем, что заглаживает косяки своего чада и, наверное, этот отряд стоит тут не просто так. Мне что нужно ожидать окончательного решения моей судьбы и уходить нельзя, дабы не усугублять ситуацию?
Эти вроде как живые болванки, стоящие в ряду, понимали ситуацию, и вполне могли мне рассказать, чего стоит ждать, однако они не стали этого делать. Им, насколько я понял, напротив, будет лучше, если я начну сопротивляться сверх меры, в таком случае они могут спокойно прикончить меня. В этом мире физическая смерть словно амнистия, ведь гражданин заплатит за репликацию и снова захочет поставить себе модификации, тут без них никуда. Плюс к этому его ликвидация станет примером для остальных и демонстрацией силы действующей власти. Словом, законы этого мира особенные, и все из-за отсутствия смерти.
Заинтересовавшись этим вопросом, глянул за что можно получить окончательную смерть и выяснилось, что для этого нужно пойти против человечества. То есть, стать той угрозой, что способна устроить геноцид. И вот тут до меня дошло отчего жестянка предлагал такой конец для тех, кто отдал ликвидаторам приказ уничтожить население целой планеты. Тут явно такой случай, а его замяли, ведь ликвидаторы дезертировали, не желая становиться причиной геноцида.
Благодаря восстанию сам приказ о геноциде отошёл на второй план ведь это собственные солдаты государства восстали против своих командиров, а после вообще разбежались по обитаемым мирам.
Да, после этого случая было устроено переформирование армии. Тех солдат заменили вот этими типами, которые, даже умирая, не будут противиться приказу. Только по этой причине они тут не стали мстить за своего коллегу, просто стояли и ничего не делали, позволяя творить мне всякую фигню. И всё это после получения дебильного приказа ничего не предпринимать и ожидать дальнейших распоряжений.
— Найкрас, какого хрена ты творишь? — не успело окошко с рожей жестянки появиться, как он начал на меня кричать. — Ты своими выходками порушил весь план!
— Правда я лапочка? — улыбнулся ему я. — И вообще, сам же сказал: «Изойти на говно, но не дать Финни подохнуть», — последнее я произнёс серьёзным тоном, будто цитировал некую мудрость.
— Я такого не говорил! — возмутился он.
— Слух, ты сейчас прямо как человек лопочешь. Ты точно жестянка без души? — спросил я, понимая, что с нашим планом все в норме, он лишь нагоняет жуть, а на самом деле всё уже порешал.
— Я оцифрованный человек! И у меня есть душа! И эмоции.
— Правда? Хотя чего это я, действительно есть, — наблюдая его разозлённую рожу нетрудно догадаться, что решение моего вопроса встало ему очень дорого. — Ну скажи, чего предложить пришлось? Какими сокровищами пожертвовал?