Крайний этап
Шрифт:
Мы скакали по рингу на равных. Играли на скорость. Он пытался достать меня, а я привыкал к своим возможностям. Моя нынешняя боевая форма была сейчас даже не в середине своего предела, оттого организм легко выдерживает нагрузки, позволяя мне держать её столько, сколько потребуется.
Хотелось разогнаться ещё больше, но дыхание начало сбиваться, концентрации банально не хватало на ещё большую скорость, поэтому решил переходить в наступление. Пора заканчивать этот бой.
Мы сблизились, и малыш снова удивил меня своей манерой боя. Он атаковал одновременно обеими руками и ногой, стараясь захватить большую область
Уходя, своими ногтями я полоснул по его животу оставляя кровавые борозды. Мне уже стало ясно, бить по этому мешку мяса бесполезно, он выдержит любой мой удар, может даже боевая форма не поможет. Мы оба модифицированные, только он заточен на силу, а я на скорость. Вот и выходит, что лупить по нему бесполезно, только время тратить впустую.
Двигаться приходилось постоянно, уходя от ударов, подстраиваясь под его перемещения и сводя их к минимуму. Он король этого ринга, он способен как по льду кататься по этому песку с абсурдной маневренностью, тогда как мне такое было недоступно, вот я и крутился, оставляя царапины на его теле. И его это злило.
Мелкий таракан, назойливый комар и увертливая муха, так со стороны я выглядел. Его размашистые движения, брызги крови из царапин, разодранных до состояния кровоточащих ран, и пыхтение. Это была битва на выносливость, причем я определённо одерживал верх, поскольку он явно терял силы.
— Используй! — закричал с трибун фрик, после чего я тут же разорвал дистанцию с малышом. Нехорошее предчувствие возникло вместе с мыслями об особенностях этого мира.
Тут же будущее! Даже здесь, на дне социального строя, на этой арене, возле которой трупы просто свалены в контейнер для мусора и люди, что жрут еду, переработанную из них же под соусом из насекомых. Поголовно модифицированные люди, использующие свои улучшения ради боёв и, конечно же, они не могли не использовать что-то, делающее их ещё сильнее, но наносящее вред самому себе. Моя боевая форма работает точно так же! А что сделал с собой этот шкаф?
Я не ошибся в своих предчувствиях, малыш действительно изменился, только эти изменения происходили больше внутри его организма, чем виделись внешне. Его колени сломались в обратную сторону, а стопы увеличились в длине, затем перестроились мышцы под кожей, отчего меня передёрнуло. Реально это всё выглядело очень мерзко. А самое омерзительное я почувствовал, когда открылось несколько дополнительных глаз. Он точно стал намного опаснее, и его стиль боя сильно изменился.
Завершающим этапом перестройки стали когти. Нет, скорее заострённые шипы прорвавшие кончики пальцев. Причем эти шипы были зазубренные, то есть они сделаны специально, чтобы рвать плоть, а не резать.
— Абзац ты няша! — заявил я, рассматривая это чудо.
— Эй, как тебя там? Найкрас? — закричал мне фрик. — Познакомься с нашим чемпионом! Я даю тебе минуту! Продержишься, приму на арену. Ну, а если нет, не вини меня в своей смерти! — добавил он и рассмеялся, причем так насмешливо, будто уже похоронил меня.
— Эй, чокнутый. Выходи. Повеселись, — позвал я своё сумасшедшее сознание. Он просто идеален в уклонении, а значит, у меня будет достаточно времени, чтобы оценить новые возможности малыша.
— Эй! У тебя там… Ну там, на груди… Не хрен, случаем
Чемпион сократил дистанцию между нами ещё быстрее, чем делал до этого, но я уже стоял позади него. Место, где я находился только что, сейчас полоснули когти противника.
— Нна! — обычный пендаль, все на что моё безумное сознание потратило своё преимущество. Столько вариантов атак, а он лишь привлек его внимание! — А что это у тебя с пальцем? Больно небось?
Малыш поглядел на свой палец, и я только сейчас заметил, что тот безвольно висит на клочке кожи, чуть-чуть не хватило, чтобы его полностью отрезать. И главное, даже я не заметил, как моё безумное «я», умудрилось провернуть такое.
— Да, блин… — выругался я. — Какая поганая техника! Эй, мог же просто орган сделать что дышал бы сам! Говорить же невозможно! — сознание, по всей видимости ругалось на мою боевую форму, точнее способ активации и поддержки разогнанного состояния. Нужно дышать, быстро и часто, а это не очень вяжется с разговорами. — Эй! Ты что, плачешь? — спросил я у малыша, который что-то делал со своим пальцем. Он промолчал, а в следующий момент сдвинулся, пытаясь зарядить мне в лицо локтем. В ответ я просто упал на спину, избегая атаки, после чего оттолкнулся от песка всеми конечностями, подбросив себя вверх. А ухватившись за выступы рельефных мышц малыша, по ним, как по сетке и, невзирая на движения противника, переполз на спину.
— Лысый! — заявил я, смотря на макушку противника, где отсутствовали волосы, как, впрочем, и на всем теле. После сказанного, резкими ударами стал процарапывать себе путь к черепу. Естественно это не осталось без внимания, и малыш попытался меня с себя сбросить.
У него бы это получилось если бы не тот палец, который по-прежнему держался на внутреннем модуле, том самом зазубренном когте-шипе. Чтобы сохранить фалангу ему пришлось вернуть свой маникюр обратно и по этой причине, палец потерял в гибкости, возможно он вообще сейчас не способен им управлять. В противном случае коготь бы впился в меня, раздирая плоть, а будучи в таком виде просто коснулся и всё, позволяя мне сбежать.
— Ну как тебе собственная кровушка на вкус? — спросил я, увидев, как противник слизывает со своих губ кровь. Она залила ему всё лицо, я хорошо так разодрал его голову. — Невкусно? Вкусно? Так себе? Поделись впечатлениями! Мне очень интересно!
Неожиданно малыш появился рядом со мной, а его рука уже касалась моего живота. Он замер лишь на мгновение и ему хватило времени, чтобы просто изменить свою позу, отчего удар превратился в толкающее движение. Вместе с этим только сейчас песок за его спиной взвился вверх от перемещения.
Он реально меня толкнул! Правда это больше походило на удар пневматического тарана, где я, забавы ради прикоснулся к нему и захотел опробовать силу толчка. Опробовал на свою голову. Меня отбросило как какую-то игрушку. Безумное «я» просто свалило обратно в подсознание, решив прекратить веселиться, для него шутки кончились, он дошутился.
И снова стена ринга, и снова я пробил её своим телом как какой-то картон, где искупался в мусоре, сыграв в швабру. Повторение прошлого позора совершенно не вдохновляло возвращаться, однако у меня ничего не болело, я только испачкался и поэтому был готов продолжать. Однако ринг был пуст, Малыша не было, только на трибунах продолжал стоять фрик и улыбаться.