Кража с обломом
Шрифт:
— Тут не очень-то изменилось. Только грязи прибавилось.
Вовчик не отреагировал, он смотрел на меня.
— Как ты могла подумать, что я способен на такое? — горестно начал он, обращаясь ко мне, но вместо меня ответила Мариша:
— А что она должна была подумать, если мы обе прекрасно знаем, чем ты зарабатывал на жизнь.
— С этим покончено! — убежденно сказал Вовчик.
— А мы откуда могли знать, покончено у тебя с прошлым или нет. Нам ведь ты не потрудился об этом сообщить, — вразумляла его Мариша. — Так что нет ничего удивительного в том, что мы подумали на тебя, удивительно
— А у нас всегда страдают невинные, — выдал Вовчик. — Вот и твой Мишка, говорят, ни за что сидит уже год. Суд будет, и его оправдают, а кто ему годы вернет?
— Во-первых, он не мой, — снова начала загибать пальцы Мариша. — Во-вторых, сидит он за дело, а в-третьих, никакой суд его не оправдает, сколько бы он ни заплатил своему ловкачу адвокату.
— Он тебе просил привет передать.
— Спасибо, — помрачнела Мариша. — Не до него сейчас. Разобраться бы, кто мне трупы подкидывает. Кстати, ты не видел у своей Люсинды ключей с брелком в виде красного пузатого бегемотика из прозрачного стекла?
— Нет, не видел, — подумав, ответил Вовчик, на мой взгляд, правдиво. — Я у нее вообще видел только одну связку и там брелок в виде двух обручальных колечек. Это я ей подарил, — добавил он и кинул на меня внимательный взгляд, проверяя, слышала ли я.
Я напустила на себя скучающее выражение, всем видом стараясь показать, что мне глубоко наплевать, кому, что и с каким намеком он дарит. Вовчик немного погрустнел, но потом вспомнил, что завтра приезжает его подружка, и снова повеселел,.
— Пошли отсюда, — прошептала мне Мариша. — Нам тут делать нечего, а у меня уборка брошена в самом разгаре.
Никогда до и после этой минуты Мариша не выказывала особого пристрастия к наведению чистоты, но сегодня ее обуял демон чистоплотности. Она затащила меня к себе домой, уверяя, что только мое присутствие сможет помочь ей не потерять присутствия духа при виде залежей пыли под кроватью.
— Тебе даже не придется ничего делать, — уверила она меня. — Ты просто поболтаешь со мной и протрешь пыль, если захочется.
Я с жаром ее заверила, что не захочется. Однако к ней зашла и покорно сидела на диване, пока она наводила порядок под оным.
— Удивительное дело! — вдруг раздался оттуда полузадушенный Маришин голос. — Я тут нашла кое-что интересное.
После этого из-под кровати показалась голая, в грязных разводах Маришина рука, а следом и вся Мариша целиком.
— Вот! — с явным триумфом сказала она, сунув мне под нос нечто, что я сначала приняла за мумию тепличного помидора, но я ошибалась — этим предметом оказался маленький и грязный пузатый бегемотик, украшавший собой ключи от Маришиной квартиры.
— Напрасно мы Доронина к Вовчику сгоняли, — кисло подвела итог я.
— Зато со старым знакомым повидалась, — жизнерадостно возразила мне Мариша. — Он прекрасно выглядит.
— Да, для человека, который на днях освободился, — уныло согласилась с ней я.
— Это навело меня на одну мысль, — сказала Мариша, и меня затрясло, но моя черствая подруга не заметила моего состояния и продолжила как ни в чем не бывало:
— Как ты смотришь на то, чтобы съездить на пару дней в Москву?
Я перевела дух. Против
— Ты хочешь навестить Мишку, и только?
— Хочу спросить у него, что он про эти дела думает.
— Сразу могу сказать, он тебе заявит, мол, сама виновата, не надо было его выгонять, а теперь пеняй на себя, — сказала я.
— Ну, — усомнилась Мариша. — Он не такой.
Ночевать мы отправились ко мне. Мариша снова задержалась у себя на пару минут. Я поломала голову и решила, что она проверяет, появляется ли призрак Никиты, когда меня нет рядом, и если появляется, то как быстро. Судя по топоту Маришиных ног вниз по лестнице, появлялся он почти моментально. Спать мы улеглись на одном диване, и к утру я всерьез начала склоняться к мысли, что Москва — это совсем неплохо. Храпела Мариша чудовищно, не спасали никакие средства. Конечно, было бы совсем хорошо отправить Маришу туда одну, но как ей об этом сказать, я так и не придумала. Из-за всего этого поднялись мы рано, что, подумала я с тоской, становится уже привычкой. Мариша горестно начала стонать, что никогда не была одна в Москве, обязательно там потеряется, заблудится и прочее. В итоге очень быстро решено было ехать вдвоем.
— Нам надо зайти ко мне домой, чтобы собрать вещи, — сказала Мариша, и я, совершенно не выспавшись, немного удивилась такой постановке вопроса, но потом сообразила, что одна она домой идти боится.
— Чего ты придумала? — недовольно гудела я, когда мы прорысили по росистой травке к дому Мариши. — У тебя же не гарем мужиков, больше тебе опасаться нечего — запас-то их вышел.
— М-да? — неопределенно протянула Мариша и добавила совсем уж туманно:
— Кто их знает.
Мне оставалось только гадать, кого она имеет в виду, своих приятелей или типов, которые ей этих приятелей, находящихся в некондиционном виде, подбрасывают. Дверь мы открыли с некоторым трепетом, который оказался вполне оправданным.
— Только не это! — простонала Мариша и, приготовившись сползти по стенке, прошептала:
— Снова валяется.
В глубине души надеясь, что она ошибается, я вошла внутрь. Но там и в самом деле лежал мужчина в шелковых брюках и порванной на спине, но тоже шелковой рубашке. Вокруг него было раскидано с десяток булыжников, самый маленький из которых был размером с кулак. Неподалеку от головы пострадавшего гражданина валялся старинный чугунок, доставшийся Марише по наследству от какой-то ее прапрабабушки. Превозмогая страх, я наклонилась к пострадавшему и услышала слабый стон.
— Он жив, — обрадованно обернулась я к Марише.
Она мигом приободрилась и тоже подошла поближе.
— Это Рудик, — сказала она без тени сомнения. — Жаден до безумия и настырен до неприличия.
Это его основные качества. Я его посылала уже несколько раз, а он все лезет и лезет. Жаль, что убили тех, а не этого. Толку от него все равно никакого.
— Я бы на твоем месте тут не рассуждала, а радовалась, что судьба послала нам хоть одного живого свидетеля, — оборвала я ее. — И вообще, что тут у тебя валяется? Вроде бы уборку делали?