Кража в особо крупных чувствах
Шрифт:
Петр шумно выдохнул – и тоже хлопнул Арсения по спине, от чего тот охнул.
– Извини.
– Тяжеловата у вас рука, Петр Тихонович.
– Слушай, а что ты меня все по имени-отчеству и на вы? Всегда? – после адреналиновой встряски голову вело куда-то на пустяки.
– Из уважения.
– А у тебя какое отчество, Арсений? – Петр вдруг понял, что не знает отчества Кораблева. Когда-то наверняка его видел в каких-нибудь документах, но сейчас не мог вспомнить вообще.
– У меня отчество забавное, – вдруг неловко
Петр неожиданно улыбнулся.
– А я не буду. Оставайся Арсением. Без отчества.
– Вот спасибо!
Петр еще раз вздохнул, обводя взглядом гостиную.
– Поехали, что ли, Арсений.
– Поехали, – легко согласился Кораблев. – Только знаете, что, Петр Тихонович?
– Что, Арсений Милославович?
– Вы же обещали!
– Ладно-ладно, – Петр чувствовал, что адреналин упал совсем, и его ведет. Как бы глупостей не натворить. – Я в больницу поеду.
– Вот то же самое вам хотел предложить! Вы в больницу, а я по горячим следам допрошу. Без вас. А вы, глядишь, остынете… – Арсений осекся, кашлянул. – В общем, мы поехали, а вы своим ходом, да?
– Так и сделаем.
Они вышли из дома. Петр заметил, что Слава с Иртышом только-только собираются сесть в машину.
– Слава, погоди!
Петр подошёл к кинологу, доставая на ходу из кармана портмоне. Слава смотрел на Петра слегка ошарашенно, Иртыш – заинтересованно. А потом с охотой подставил голову под большую мужскую ладонь.
В портмоне нашлись наличные, и Петр выгреб их все.
– Держи. Купи Иртышу самого вкусного, что он любит.
После паузы Слава деньги взял.
– Хорошо, Петр Тихонович. Иртыш сегодня и в самом деле заработал положительное закрепление.
– Заработал – не то слово.
Еще раз потрепав Иртыша по бархатным ушам и пожав руку кинологу, Петр пошел к своей машине.
Врач, который занимался Элей в стационаре, оказалась женщиной. Невысокой, хрупкой, деловитой.
– Ни о каком допросе не может быть и речи, – отрезала она. – Девушка без сознания.
– Я здесь не как официальное лицо, – Петр убрал удостоверение в карман.
– А как какое?
– Как муж, – проговорил Петр спокойно и без запинки. – Будущий.
– Вот как… – протянула врач задумчиво. На ее лице явно отразилось изумление. Выдохнула, словно приняв решение. – Ладно. Что вы хотите знать?
– Угроза для жизни есть? – Петр старался сохранять спокойствие, но все, что было еще несколько часов назад выкручено на минимум – теперь рвалось наружу, и вопрос он выпалил.
Пауза в ответе врача была мучительной. А потом женщина покачала головой.
– В данный момент – нет.
– Что значит – в данный момент?
– Неизвестно, как такое сочетание факторов: переохлаждение, истощение, обезвоживание и
– Три, – словно сквозь силу ответил Петр.
– Пневмония – очень вероятный сценарий.
– Но ведь пневмония лечится. Антибиотики там… и так далее.
– Антибиотики антибиотиками, но многое зависит от ресурса организма. А организм очень ослаблен. Мы, конечно, приложим все усилия, девушка молодая… – доктор помолчала. – Должна справиться. Но никаких гарантий я вам дать не могу, – докончила она ровно.
Нет-нет-нет. Что значит – гарантий я дать не могу?! Теперь… теперь точно с Элей не должно случиться ничего плохого. Когда Петр рядом – с ней ничего плохого не случится. И точка. Он – ее гарантия. Надо – мир перевернет.
– Я могу ее видеть?
– Она без сознания.
– Я могу ее видеть? – повторил с нажимом.
Врач вздохнула.
– Пойдёмте.
На него косились немногочисленные попадающиеся им на пути по светлому просторному коридору сотрудники отделения реанимации. Петр едва поспевал за быстро идущей женщиной-доктором, поправляя на плечах то и дело сползающий белый халат.
– Сюда, – перед ним открыли стеклянную матовую дверь.
Он подсознательно ожидал худшего. Да, какие-то приборы попискивают. Да, игла капельницы в руке. Но лицо же совершенно нормального цвета, даже румянец на щеках. Кажется, что Эля спит.
– Она спит? – Петр обернулся к врачу. Она, судя по всему, уходить не собиралась. Как и медсестра в углу палаты.
– Она без сознания, – с легким раздражением отозвалась врач. Обернулась к медсестре: – Не приходила в сознание?
Та отрицательно покачала головой.
Петр в общих чертах знал правила поведения в палатах реанимации. Но сейчас он не мог поступить иначе. Он слишком отчетливо помнил ледяной холод ее тела. Поэтому подошел к кровати и легко коснулся пальцами ее руки.
– Теплая, – он обернулся к недовольно нахмурившему брови врачу.
– Я бы не обольщалась. Вполне возможно, это начинается жар. Будем наблюдать. А сейчас прошу покинуть палату.
Это даже хорошо, что у Эли такой строгий лечащий врач. Строгий – значит, ответственный.
– Доктор, можно вас на два слова?
– Тамара Александровна! – звонко окликнули ее из другого конца коридора
– Иду! – отозвалась так же громко она. А потом обернулась к Петру: – Только на два. Мне надо работать.
Петр кивнул.
– Вы сегодня будете с Элей?
– Я дежурю. Буду здесь всю ночь.
– Хорошо, – Петр полез в карман, вытащил ручку, блокнот, вырвал листок. – Вот мой номер, имя, фамилия, должность. Звоните в любое время, если что-то случится. Звоните мне по всем вопросам, связанным с пребыванием Эли в больнице. В том числе, и по финансовым. Вы меня понимаете?