Кража в особо крупных чувствах
Шрифт:
– Скажите, у вас есть или были когда-то ключи от квартиры дяди?
– Конечно, нет!
А вот это прозвучало как-то слишком эмоционально.
– А вы часто бывали в гостях у Валентина Самуиловича?
– Не так часто, как следовало бы, – вздохнул Виктор. – Он был ко мне привязан и всегда радовался, когда я приходил в гости. А я редко находил время – знаете, все дела, дела.
– Да, понимаю. Скажите, у вас есть предположения, кто бы мог убить вашего дядю? И какие могли быть мотивы убийства?
– Конечно, это был грабеж! –
– Да. Сообщала.
– Это же огромная ценность! Дядю убили из-за них!
– Но могли ведь просто украсть. Для этого убивать не обязательно.
– Это я не знаю, – насупился Конищев. – Я не преступник, как они там думают – не в курсе. Но вам надо, непременно, слышите, надо найти это офорты! А там и на убийцы выйдете.
– Да, именно. Кто шляпку спер, тот и старушку грохнул.
– Какую шляпку? – опешил Конищев. Потом вдруг театрально охнул. – А, это же из «Элизы Дулитл»! Вы читали Бернарда Шоу?
– Буквам обучен, – буркнул Петр. – Спасибо за совет, я им непременно воспользуюсь. Вы можете быть свободны.
– Как, все? – немного оторопело уставился на него Конищев. – Вы… вы больше ничего не хотите у меня спросить?
– Пока – нет.
– Ну тогда… – он неловко встал. – Я пойду?
– До свидания. Арсений, проводи.
– Ну, что думаешь? – по привычке спросил Петр своего помощника.
– Мутный какой-то, – Арсений был занят тем, что делал им обоим чай. – И штаны в обтяжку.
– Штаны – это аргумент, конечно, – Петр взял свой стакан в серебряном подстаканнике, задумчиво помешал ложкой. – Что, эксперты по поводу этого альбома пока молчат?
– Молчат, – со вздохом согласился Арсений. – Сейчас чаю выпью – и буду их за жабры брать. С новыми силами.
– Ну, попробуй, возьми. А я попробую зайти с другой стороны.
– Здравствуй, тетушка дорогая любимая.
– Можно подумать, у тебя нелюбимые имеются.
– А ты – самая любимая.
В трубке раздалось хмыканье, что у Софии Аристарховны означало смех.
А, между прочим, Петр нисколечко не соврал. И в самом деле, любимая. Потому что София Аристарховна – не только его родная тетка по отцу, но и крестная мать. Все три сестры отца стали крестными матерями Марфе, Петру и Павлу. Крестной матерью Марфы стала тетя Нина, крестной матерью Павла – тетя Лиза, а Петру досталась тетя София. А София Аристарховна выделялась даже на фоне всего их разнообразного и весьма пестрого семейства.
Дочь священника, в юности грезившая постригом, она затем окончила художественное училище, долгое время работа в иконописной мастерской, потом занялась реставрацией икон.
А в возрасте пятидесяти трех лет к огромному изумлению всего семейства вышла замуж – за своего старшего коллегу-реставратора. Брак тетушки Софии продлился всего четыре года, из которых последние два она ухаживала за тяжело больным мужем. Петр слышал, как мать говорила отцу, что София Аристарховна для этого и вышла замуж – чтобы скрасить одинокому человеку последние годы жизни, что она знала о его болезни. Петр был такому повороту дел не удивлен. От тетушки Софии ожидать можно было всего.
Теперь же София Аристарховна Тихая, точнее – Воробьева по мужу, но они все никак не могли привыкнуть к ее новой фамилии – была очень авторитетным реставратором и специалистом по иконам. А еще – и в самом деле любимой тетушкой Петра. Может быть, потому, что она никогда, ни единым словом не усомнилась в выборе его профессии и всегда была на его стороне. И на все реплики других членов семьи о том, что рабата следователя тяжелая, зачастую опасная и малохлебная, всегда отвечала, сурово поджав губы: «Кто-то же должен вас защищать ото зла». Спорить с Софией Аристарховной в семье было не принято, а Пётр в такие моменты едва сдерживал улыбку. У него мировая крестная мать!
– Ну, с чем пожаловал?
Ходить вокруг да около Петр не стал – да с Софией Аристарховной такой номер и не прокатывал обычно – поэтому сказал сразу и напрямик.
– Консультация нужна, тетушка. По твоему профилю.
– Ах вот как… – в трубке было слышно, как тетя вздохнула. – Ну, так приехал бы, навестил любимую тетушку. Заодно бы и расспросил.
– Заеду, – совершенно искренне пообещал Петр. – В выходные непременно заеду. Но информация мне нужна еще вчера.
– Ишь как… – снова хмыкнула тетя. – Заинтриговал. Ну, что случилось?
– Ты про Пиронезе слышала?
– Петруша, ты мне экзамен на профессиональную пригодность, что ли, устраиваешь? Конечно, слышала. Знаю, конечно. В чем конкретно дело?
– А в том, что альбом с каминами… то есть, с офортами этого Пиронезе украли. Попутно грохнув профессора.
– Какого профессора?
– Конищев его фамилия.
– Валечку убили?! – ахнула София Аристарховна.
Петр про себя выругался. Кто бы мог подумать? Как тесен мир. Мир искусства тесен особенно.
– Да. Извини, если сообщил резко. А ты его знала? В смысле, хорошо знала?
– Да, – в голосе тети по-прежнему слышалось потрясение. – Мы одно время преподавали в училище вместе. Потом я оттуда ушла.
Теперь Петр выругался уже в голос. Как он забыл, как не вспомнил, как не сообразил, что тетя преподавала в том же училище, где работал Конищев?! Так тетушка, наверное, и веселую вдову знает. И все подоплеку ее отношений с Конищевым. Так, это точно не по телефону надо выяснять. Значит, надо ехать в гости к тете железно!
– Ну вот. Его убили в собственной квартире. Пропали камины. – Тьфу ты! Это все вдовица со своим «камин попал». – Альбом с офортами пропал. Родственники утверждают, что это оригинал, и что он огромной ценности.