Кремлевский джентльмен и Одноклассники
Шрифт:
Пират беззвучно завопил от боли. Чингачгук не врал, экстракт спорыньи внутримышечно, это больно. Это сначала больно и только потом очень страшно.
«Майя Плисецкая» тихо дрейфовала малым ходом против ветра, и надстройка защищала теперь от ветра и дождя. Подбежав к шлюпбалкам, Вихорь прикрыл ладонью глаза. У скал кипело море, вот там какая-то расщелина, там поспокойнее. Над скалами вздымались какие-то трубы, четыре, дохлый ослик, прямо как в Окладинске. Опять меня занесло в промышленный городок на берегу моря. Блоки хорошо смазаны тавотом, не заскрипят. Приятно
Выла сирена. Грин уложил брыкающееся тело на палубу и услышал за спиной спокойный, добродушный голос Семена Цапли…
– Нет, ты можешь, конечно… у тебя, конечно, шпалер… но ты подумай, хлопчик… вот шмальнешь, вот я падать начну… а он тут, рядом. А если я дрыгнусь? А если он будет у тебя во рту?
Один из пиратов, заинтересовавшийся возней у шлюпки, стоял рядом, уперев ствол автомата в старпома с «Мистрайза». Но тот хладнокровно тыкал злыдня под челюсть справа еще одним шприцем. И пират косил глаза, насколько хватало прорезей в маске, хотя и не понимал ни слова из ровной, бестревожной мовы украинца. Грин отключил автоматчика быстро, ударом по шее слева, и второй автомат кинул Цапле.
– А у этого? – спросил старпом.
– Этот пусть лежит.
Пират, уколотый спорыньей под ключицу, копошился на палубе, будто хотел поудобней улечься, не выпуская автомат.
Шлюпка уже качалась над водой, когда еще две фигуры в плащах пересекли грузовую палубу. Тот, что впереди, замешкался с прыжком, но Принц, тащивший в руках пару баллонов от акваланга с загубниками, не был расположен к долгим уговорам.
– Профессор, друг мой! – сказал он жестко и холодно, пихнув Файнберга в спину тяжелым баллоном.
– По трое! По трое! – командовал откуда-то с мостика низкий, дребезжащий голос, какие бывают у боцманов. Человек говорил в мегафон и по – французски. – На боевой взвод. Стрелять без предупреждения.
Файнберг поскользнулся и повис, цепляясь за борт шлюпки. Грин втащил его как кота, за шкирку, так чтобы на спину грохнулся. Принц швырнул баллон с кислородом, и не докинул. Вертясь, как авиационная бомба тот полетел вниз, ударился о борт и с шипением исчез в волнах.
– Вихорь!
Отставной подполковник ГРУ вытянул руки как смог, и поймал второй, тоже не долетевший до шлюпки баллон, едва не кувырнувшись при этом за борт.
– Ты, главное, сам не падай! – заорал он, глядя, как из ходовой рубки выбегают люди уже не с короткоствольными автоматами.
Это были те самые дальнобойные карабины, что у пиратов в моторках. Те самые, со светящейся зеленой точкой. Светлячком.
– Семен!
Семен Цапля после вывалки не сделал ни одного лишнего движения. Идиллически сидел в лодочке над десятью метрами пустоты и волнами, и не снимал твердой руки с выкрашенного в красный цвет рычага.
– Семен, давай!
Две короткие вспышки. Заряды термита зажглись и пережгли стальные тросы, удерживающие шлюпку. Аварийная скоростная вывалка. Рекомендована при пожарах и взрывах. Не рекомендована при наличие среди пассажиров шлюпки женщин
Синий огонек мигал теперь, не переставая. Рыжий хотел швырнуть рацию за борт катера, но не решился. Катер не входил в состав инвентаря российского сухогруза, но имел итальянский гоночный мотор, способный дать на пять узлов больше, чем любая шлюпка. Плюс – мощный прожектор на носу и турельный пулемет на корме.
Впереди снова мелькнул оранжевый корпус шлюпки. Их так красят, чтобы удобнее было спасать потерпевших крушение. Сейчас это было выгодно Рыжему по другой причине.
– Гаси, – подсказал сидевший у руля Луи.
Прожектор погас, и две зеленые линии прочертили беснующиеся волны. Лучи лазера отражались от дождевых капель, разбивались на них, но упорно прыгали с белой полосы пены на оранжевые борта. На человека в изодранной белой рубашке с короткоствольным автоматом в руках, который, уперев для устойчивости колено в борт, целился за корму.
Короткая очередь. Две длинные очереди. Шлюпка вильнула, уходя из-под огня, и повернула к берегу. Там ее непременно расшибет.
– Включай.
Прожектор загудел, раскаляясь. Ослепительный белый кружок, качающийся над волнами, будто маленькое злое солнышко. Шлюпка метнулась в другую сторону, как заяц. Еще несколько выстрелов. Грин целился по прожектору, но не попадал, только патроны тратил. Короткоствольный автомат против двух снайперских карабинов. Это смешно.
– Гаси.
Длинная очередь, и человек в белой рубашке закачался, схватившись за плечо. Рядом с ним в лодке возник другой, огромный и оскаленный. Повалил раненого в лодку, и поднял автомат на уровень плеча.
– Падайте! – заорал Рыжий, но заорал по – русски, а этот язык понимал только Луи, да и то с грехом пополам. Один из снайперов, схватившись за ухо, охнул и повалился. Пули из автомата рассыпались кругом как горох, и зазвенели о стекло прожектора. Бронированное.
– Бери пулемет, Луи! Никуда они не денутся при таком прибое.
– Если не уйдут в русло, мсье.
– Они не самоубийцы.
– Но они просто не знают…
Это верно, подумал Рыжий. Как-то в голову не пришло, что проклятый Принц может чего-то не знать.
– Дырявь лодку из пулемета! – приказал Рыжий, и тут же заметил, что в тропической штормовой ночи стало светлее.
К реву ветра и визгу моторов прибавился еще один звук, ровный, рокочущий, с каждым порывом становящийся то глуше, то резче. А свет шел сверху, с приближением рокота он становился все ярче. Раненый снайпер ткнул вверх рукой и завопил не по – французски даже, а на родном наречии.
– Это что еще за дерьмо? – удивился даже невозмутимый Луи.
Угловатый корпус и широкие лопасти зависли над волнами, заливая их ледяным голубым сиянием. Металлическая стрекоза казалась слишком маленькой, чтобы вместить нужный для полетов на вертолете экипаж, но вместе с тем очень тяжелой, и угловатой, как будто сделана была из цельного куска железа, сплющенного молотами в преисподней.