Кремлевский кардинал
Шрифт:
– Если нам придется расплачиваться за ваши счета в баре, то действительно это обойдется недешево. – Райан отвернулся, потеряв интерес к дальнейшему разговору.
– Подумаешь, шишка на ровном месте, – произнес Трент за его спиной, – Скоро и на вас найдут управу.
Вокруг собралось человек двадцать, внимательно следящих за происходящим и прислушивающихся к разговору. Они обратили внимание на то, что Джек взял бокал вина у проходившего мимо официанта, и увидели, как у него сжались губы. Некоторые вспомнили, что Джеку Райану приходилось убивать людей, и эта репутация придавала ему ореол таинственности. Он отпил глоток шабли, перед тем как снова взглянуть на конгрессмена.
– О
– Это может удивить вас.
– Никакие ваши действия не удивят меня, приятель.
– Может быть, но вот вы удивили нас, доктор Райан. Мы не считали вас мошенником и полагали, что вы достаточно умны, чтобы не принимать участия в этом провале. Теперь вижу, что мы ошибались.
– Вы ошибаетесь во многих вещах, – прошипел Райан.
– Знаете что, Райан? Я вот никак не могу понять, что вы за мужчина.
– В этом нет ничего удивительного.
– Итак, что вы за мужчина? – спросил Трент.
– Знаете, конгрессмен, для меня это может оказаться уникальным событием, – беспечно бросил Райан,
– Что вы хотите этим сказать?
Внезапно лицо Райана изменилось. Его голос прогремел по всему залу:
– Впервые педераст сомневается в том, что я – мужчина! – Извини друг, промелькнула у него мысль…
В зале воцарилась полная тишина. Трент не скрывал своей сексуальной ориентации, объявив об этом шесть лет назад. И все-таки он побледнел. Бокал у него в руке задрожал, вино пролилось на мраморный пол, но конгрессмен взял себя в руки и произнес едва ли не мягким голосом:
– Вы дорого заплатите за это.
– Не торопитесь, миленький. – Райан повернулся и вышел из зала, все время чувствуя тяжесть взглядов у себя на спине. Он не останавливался, пока не увидел автомобили, мчащиеся по Массачусетс-авеню. Джек знал, что выпил слишком много, но холодный воздух начал выветривать винные пары.
– Джек? – Голос жены.
– Да, крошка?
– Что все это значит?
– Не имею права говорить об этом.
– Думаю, тебе пора отправляться домой.
– А я думаю, что ты права. Сейчас схожу за пальто. – Райан вошёл внутрь и передал номерок. Он заметил, как стихли голоса в зале после его возвращения. Чувствовал, что на него смотрят. Джек сунул руки в рукава своего пальто, перекинул меховую шубку жены через руку и лишь после этого обернулся, встретив устремленные на него взгляды. Его интересовала лишь одна пара глаз. Они смотрели на него.
Михаила Семеновича трудно было удивить, но КГБ это удалось. Он был готов сопротивляться пыткам, жестоким избиениям и оказался… разочарован? – спросил он себя. Нет, это не слишком подходящее слово.
Его держали в той же камере, и, насколько он понимал, во всем блоке больше никого не было. Он, наверно, ошибался, но у него не было доказательств, что кто-то еще находится вблизи него, потому что не было слышно никаких звуков, даже перестукивания по бетонным стенам. Может быть, стены были слишком толстыми для этого. Единственное, что нарушало тишину, – это металлический скрежет открывающегося время от времени глазка в металлической двери. Они полагают, что одиночество должно оказать на меня какое-то воздействие. При этой мысли Филитов улыбнулся. Они думают, что я здесь один. Им ничего не известно о моих товарищах.
Всему этому возможно лишь одно объяснение – этот Ватутин боится, что Филитов может действительно оказаться невиновным. Вот только непонятно почему, подумал Михаил Семенович, ведь этот чекистский ублюдок забрал кассету с пленкой из моей руки.
Филитов пытался разобраться в происходящих событиях, глядя на голую бетонную стену, но так и не сумел.
Однако если они надеются испугать его, то будут разочарованы. Филитов слишком часто обманывал смерть. Что-то в его сознании даже желало смерти. Тогда, может быть, он сможет встретить своих товарищей. Ведь он разговаривал с ними, правда? А вдруг они все еще… ну, если не живы, то хотя бы не совсем мертвы, а? Что такое смерть? Сейчас наступил такой момент в его жизни, что этот вопрос стал чисто философским. Разумеется, рано или поздно он узнает это. Ответ на этот вопрос не раз казался совсем близким, стоит лишь протянуть руку, но всегда ускользал от него…
Щелкнул открывающийся замок, и заскрипели ржавые петли двери.
– Почему вы не смажете их? Все металлические детали работают лучше, если их регулярно смазывать, – сказал он, вставая с койки.
Надзиратель молча жестом указал на выход из камеры – В коридоре стояли два молодых охранника, безбородые мальчишки лет по двадцать, подумал Михаил Семенович, с высокомерным выражением на лице, свойственным всем служащим КГБ. Сорок лет назад он мог бы стереть это высокомерие с их лиц, сказал себе Филитов. В конце концов, они безоружны, а он – кадровый офицер, сражался в бесчисленных боях и для него убивать людей так же естественно, как дышать. Эти парни – ненастоящие солдаты, он определил это с первого взгляда. Гордость и высокомерие – приятные чувства, но солдат должен всегда быть настороже…
Вдруг ответ именно в этом? – внезапно подумал Филитов. Ватутин обращается со мной осторожно, несмотря на то что знает…
Но почему?
– Что все это значит? – спросил Манкузо.
– Трудно ответить на этот вопрос. – отозвался Кларк, – Возможно, какой-нибудь кретин в Вашингтоне никак не может принять решение. Такое часто случается.
Две шифровки прибыли в течение последних двенадцати часов. В первой говорилось, что операция отменяется, и подводной лодке предлагалось немедленно выйти в открытое море, однако вторая шифровка приказывала «Далласу» оставаться в западной части Балтийского моря и ожидать дальнейших указаний.
– Не люблю, когда меня заставляют ждать.
– Это мало кому нравится, капитан.
– А вы как относитесь к этому? – спросил Манкузо.
Кларк выразительно пожал плечами.
– Трудность ожидания главным образом психологическая. Что-то вроде ожидания начала спортивного матча. Лучше всего не думать об этом, капитан. Я обучаю этому искусству – когда сам этим не занимаюсь.
– Часто?
– Не имею права отвечать на такой вопрос, но почти все операции все равно заканчиваются успешно.
– Почти все? А что происходит, когда они не…
– Тогда случаются по-настоящему волнующие события – для всех. – Кларк улыбнулся. – Особенно для меня. Я мог бы рассказать увлекательные истории, но не имею права. У вас тоже наверняка случалось нечто подобное,
– Раз или два. Жаль, что мы не можем говорить об этом, – жизнь становится скучнее, правда?
Они обменялись понимающими взглядами.
Райан ходил по магазинам в одиночку. Приближался день рождения его жены – он выпадал на то время, когда Джек будет в Москве, и потому нужно было купить подарки заранее. Лучше всего начинать с ювелирных магазинов. Кэти все еще носила золотое колье, которое Джек подарил ей несколько лет назад, и теперь он искал подходившие к нему серьги. Однако возникла трудность: он никак не мог припомнить точный рисунок… Тяжелая с похмелья голова, а также постоянное ожидание отнюдь не помогали ему в поисках. Что, если они не поддадутся на приманку?