Кремлевский кукловод «Непотопляемый» Сурков — его боятся больше, чем Президента
Шрифт:
Много схожего у этих господ (пардон, товарищей) и, так сказать, в более личном плане. Филипп Денисович, как и Владислав Юрьевич, заядлый театрал.
— Бывал я, конечно, и в театре на Таганке, у нас с Любимовым были хорошие отношения, — рассказывал мне генерал Бобков, не подозревая, очевидно, что до «хороших отношений» с известными театральными режиссерами его младшего коллеги Суркова Филиппу Денисовичу ох как далеко.
Владислав Юрьевич, например, тоже не чурается театральных премьер, но… своих! Да-да, я не оговорился. Пару лет назад Олег Табаков поставил в своей «Табакерке» пьесу по роману «Околоноля»,
…Вот, кстати, зачем это все понадобилось самому Олегу Павловичу?
Слава? Смешно! Тут скорее презирать начнут, чем восторгаться. Деньги? Вряд ли Сурков их Табакову заплатил в таких количествах, чтобы они искупили насмешливое шушуканье в театральной тусовке: «А Табаков-то на старости лет Суркову продался!»
А вот, в принципе, помочь Олегу Павловичу в каких-нибудь имущественных проблемах, скажем, связанных с нежилой недвижимостью в центре Москвы, Владислав Юрьевич, мне кажется, вполне способен.
Так что, как видите, и здесь перещеголял своего предшественника по должности Бобкова господин Сурков.
Да вот только, если честно, никак не могу взять в толк: разве ему не было, как бы это помягче выразиться, неловко? Ведь ежику понятно: не занимай в Кремле такой кабинет Владислав Юрьевич, Олег Павлович контрамарку на него бы не потратил, если бы вообще знал, кто такой Сурков. Неужто вечное можно навязать таким вот образом?
В вечность через «Полуострова»
Я как-то спросил у выдающегося писателя, президента русского Пен-клуба Андрея Битова, занимается ли он дальнейшей жизнью своих произведений:
— Я — такой устаревший образец писания как попало, как бог на душу положит; это мое кредо, — ответил Андрей Георгиевич. — Ну а потом… судьба произведения — это темное дело, и как они будут жить без меня, я не знаю.
А вот герой нашей книги о судьбе своих произведений, похоже, знает заранее, поскольку искренне считает, что в вечность можно попасть и по блату, — руководствуясь принципом: ты мне — я тебе.
Как мы знаем, до того, как оказаться в Кремле, Владислав Сурков оттрубил немало лихих лет (1990-е были на дворе как-никак) в пиар-службах различных компаний. И, кстати, еще без малого 20 лет назад даже стал президентом Российской ассоциации рекламодателей. (И реклама, и ассоциация в 1992 году, сами понимаете, какие были. Но, с другой стороны, первый рекламщик страны. Звучит!) Немало потрудился Сурков и на ниве связей с общественностью…
Короче говоря, вынес Владислав Юрьевич из всей этой многотрудной суеты с разношерстным людским материалом простое, но твердое, как валюта, убеждение. Само твое присутствие рядом с сильными мира сего (гениями или даже просто известными., людьми) автоматически наделяет тебя частичкой их славы. На время отбрасывает тень гениальности на, твое обычное чело.
Будучи человеком реалистичным и со временем став и сам не из последних удальцов, решил Владислав Юрьевич закрепить свои случайные наблюдения молодости в практическую систему. Организовать бартер, так сказать. Благо
В зависимости от ситуации, музыкант мог согласиться, что Сурков сочиняет недурную музыку. Писатель, как мы уже знаем, подчеркнуть гениальность его прозаических дарований. Ну и так далее. За это творцы получали покровительство одного из первых, лиц государства, которое в наше сложное время ох как могло пригодиться. (Были, впрочем, и вполне, конкретные преференции.)
А то, что этот взаимовыгодный обмен Владислав Юрьевич осуществляет, используя должностные полномочия, похоже, мало кого волнует. Чисто внешне, по крайней мере.
На мой взгляд, самой неприглядной в этом смысле была ситуация, связанная с музыкантом одной из моих любимых рок-групп «Агата Кристи» — Вадимом Самойловым.
В 2003 году ограниченным тиражом — «для друзей» — вышел в свет музыкальный альбом «Полуострова». Названия песен не потрясали оригинальностью: «Январь», «Не говори», «Будем как все» и так далее. Вероятно, если бы все эти песни не исполнял знаменитый Вадим Самойлов, то никто и никогда не обратил бы на них внимания. Но это было только полдела. Пикантность ситуации заключалась главным образом в том, что автором и текстов, и музыки «Полуостровов» был замглавы Администрации Президента Владислав Сурков.
Разумеется, у широкой аудитории этот творческий тандем вызвал недоумение. (Кто ж знал, что Владислав Юрьевич только-только начал на таком уровне внедрять в жизнь свою систему — «ты мне, я тебе»?) И многих прежде всего интересовало: как? Как именно случился столь странный музыкальный союз.
Вот что мне рассказал по этому поводу сам Вадим Самойлов:
— Ко мне обратились знакомые Владислава Юрьевича как к человеку, который продюсировал группы и занимался реализацией различных проектов. Спросили: возможно ли стихи и музыку Суркова сделать полноценными песнями. Я послушал, мне понравилось. Вот и записали.
«Послушал» — «понравилось», «вот и записали». Оставим на совести Вадима Рудольфовича столь упрощенный рассказ о появлении в его творческой жизни господина Суркова. Я прекрасно понимаю всю сложность положения рок-музыканта: одно-два лишних слова и… С Сурковым не шутят.
Да и стоит ли нам с вами быть ханжами, господа? В конце концов, многие (и ваш покорный слуга тоже), конечно, помнят, как народный любимец и народный артист СССР Вячеслав Тихонов читал по телевизору «Малую землю» генсека Брежнева. Помнят, естественно, заливающихся соловьями на правительственных концертах народных кумиров Лещенко, Магомаева, Зыкину…
Очень хочется не быть ханжой и размышляя о «Полуостровах»…
Да вот у меня лично не получается. Ибо если раньше время было запредельное — тотальная несвобода и разгул коммунистической тирании. Поди — откажись! То теперь-то — демократия, хоть и суверенная, теперь-то можно и отказаться. А то получается — за что боролись?! За что свергали проклятую большевистскую власть с ее средневековыми нравами, которые народных артистов ставили в один ряд с пляшущими дрессированными медведями?
Хотя вру… Были и в прошлом люди, обладающие инстинктом творческого самосохранения.