КРЕМЛЁВСКИЙ ЛЁТЧИК.

Акунов Вольфганг Викторович

Руста привозили в здание Верховного Суда из тюремного следственного изолятора Лефортово, вводили в здание с отдельного входа, поднимали на специальном лифте и потом через отдельный вход проводили в зал суда. В перерывах между судебными заседаниями его выводили из зала в отдельную комнату, где кормили не тюремной баландой, а привезенным из Лефортова вполне приличным и калорийным обедом в металлических судочках. При этом начальник Лефортовской тюрьмы (не в форме, а в штатском), сидел рядышком и рассказывал Русту разные занимательные истории — о том, почему тюрьма называется Лефортово, кто такой был Лефорт, как он верно служил Петру Первому (а Ваш покорный слуга все это переводил с русского на немецкий).

Руст выслушивал все эти истории со своим обычным ироничным выражением лица, не покидавшим его на протяжении всего процесса, и

с аппетитом уплетал борщ со сметаной, котлеты с гречневой кашей (как бы в посрамление «знатоков», авторитетно утверждающих, что, мол, "немцы гречки не едят"!) и соленым огурцом, черный хлеб, пил компот из сухофруктов и вообще, судя по всему, по мере возможности радовался жизни и новым впечатлениям.

Надо сказать, что одновременно с процессом Руста в маленьком скверике рядом со зданием Верховного Суда, совсем в духе того далекого "перестроечного времени", проходила "гражданская акция общественности Москвы" по спасению старинного вяза, который власти собирались срубить, поскольку территорию скверика купило посольство Турции. Экологи Москвы непомерно раздули это событие. Вокруг вяза, украшенного разноцветными воздушными шариками, ленточками и красочными плакатами, денно и нощно несли вахту многочисленные защитники окружающей среды самого разного возраста (немало было и детских колясочек). Мне запомнилась надпись на одном из плакатов, прикрепленных к стволу многострадального дерева: "Вяз лучше турок"! Но это так, к слову.

Когда Русту предоставили последнее слово, он спокойно, со своей вечной ироничной улыбкой на устах, сказал:

"Я гарантирую, что больше так не поступлю" (нем.: Ich werde es garantiert nie wieder tun).

Комментарии, как говорится, излишни.

По завершении процесса в газете "Московская правда", вышедшей в субботу, 5 сентября 1987 года, была опубликована статья Шарифа Муладжанова под названием "Финал преступного полета" следующего содержания:

"Вчера завершился суд над гражданином ФРГ М. Рустом.

Цель и средства для ее достижения. Мотивы и поступки, ими порожденные. Намерения и реальные результаты действия…Отбросив эмоциональные трафареты, найти единственно верную оценку происшедшему и дать ему точную правовую оценку предстояло в ходе этого судебного разбирательства.

Три дня продолжался процесс, на открытых заседаниях которого побывали представители общественности, советские и зарубежные журналисты, юристы (последние составляли половину аудитории — В.А.). Присутствовали и родители Матиаса Руста. Его брат. Коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР под председательством Р.Г. Тихомирнова необходимо было рассмотреть дело гражданина ФРГ, который 28 мая нынешнего (1987 — В.А.) года на самолете "Сессна-172 П" нарушил Государственную границу СССР, пролетел несколько сот километров над территорией нашей страны и приземлился в Москве, невдалеке от Красной площади.

Специалисты, с которыми довелось беседовать до судебного процесса и в его перерывах, подчеркивали, что все важные факты, положенные в основу обвинительного заключения, не вызвали сомнения. По существу и доказывать их особой нужды не было. И во время следствия, и на суде как объективные данные экспертизы, показания свидетелей, так и показания самого М. Руста ясно говорили о всех деталях преступления.

По собственному признанию подсудимого, полет он задумал давно, а в феврале-марте нынешнего года начал непосредственную подготовку к нему. Приобрел три навигационные карты. И вот непогожим майским утром принадлежащий гамбургскому аэроклубу спортивный самолет взял курс на Скандинавию. Через побережье Дании, Исландию, Норвегию, Швецию пролег многодневный путь 19-летнего летчика-любителя в Хельсинки.

И 28 мая, после полудня, М. Руст, записав в переданном диспетчером полетном плане, что он направляется в Стокгольм, поднял самолет и… Нет, он не сразу взял курс к границе СССР. Обман был точно продуман. В контрольной зоне Руст вел себя так, словно действительно летит в сторону Швеции. А потом повернул к советской границе. В 14.56 он пересек береговую линию Финского залива в районе эстонского города Кохтла-Ярве. Нарушив Государственную границу СССР, он продолжил полет к Москве. Не будем возвращаться к вопросу о том, как и почему стал возможным подобный полет (а почему, собственно? — В.А.), — о наказании виновных уже сообщалось в печати (? — В.А.). Отметим лишь, что, по заявлению Руста, он видел

пролетавший мимо него дважды истребитель-перехватчик, видел его пилотов. А значит, должен был понять, что обнаружен. Но не прекратил авантюру, продолжил незаконный полет.

Сориентировавшись визуально. пилот-нарушитель, опять-таки вопреки правилам, запрещающим полеты над Москвой, направился к центру города, облетел этот район и дважды заходил на посадку между Спасской башней и храмом Василия Блаженного — прямо на Красную площадь, где находились тысячи людей. Поняв невозможность задуманного (? — В.А.), Руст посадил самолет на Москворецкий мост, а затем вырулил на Васильевский спуск.

Скольким опасностям подвергал отнюдь не только себя, но и многих-многих других людей М. Руст! Он как минимум четырежды пересекал оживленные международные авиатрассы, летел вне установленных воздушных «коридоров», выключил бортовую радиостанцию, а, стало быть, не мог услышать никакую информацию или команды извне. Он менял высоту, пролетая над запретными зонами. Уже подлетая к Москве, он, по мнению компетентных экспертов, создал опасность столкновения с пассажирскими самолетами, заходившими на посадку в международном аэропорту «Шереметьево» или взлетавшими с него (кстати, в числе названных лайнеров был и «Боинг-747» западногерманской компании «Люфтганза» с пассажирами на борту).

А «маневры» Руста перед посадкой! По мнению выступивших на суде свидетелей, пролетая нат высоте до 10 метров (в действительности — от 4 до 6 метров — В.А.) над большим скоплением людей, вблизи известных всему миру памятников Красной площади, приземляясь на Москворецком мосту, пилот-нарушитель создавал возможности тяжелой аварии, подвергал опасности и жизнь граждан, и городские сооружения.

На суде М. Руст много говорил о стремлении выполнить "миссию мира", способствовать своим полетом разоружению, укреплению международного сотрудничества. Он отрицал факт хулиганского поведения. Но крайне неубедительными выглядели его доводы на фоне фактов, заключений штурманско-навигационной экспертизы. Нарушив целый ряд положений Чикагской конвенции 1944 года, подписанной 157 государствами, в том числе СССР и ФРГ, и Воздушного кодекса СССР, он ведь угрожал тому самому делу мира и разрядки, о котором на словах печется.

— Представим, что могло произойти в любой из вполне реальных ситуаций — если бы самолет Руста потерпел аварию или в полном соответствии с существующими правилами был сбит (но все-таки не был — а почему? — В.А.). Безусловно, даже при самых оптимальных подходах это отнюдь не способствовало бы развитию отношений между СССР и ФРГ, оздоровлению международного климата. Сознает ли Руст ответственность за свои действия? — очень характерно это мнение, которым поделился со мной известный кинорежиссер Элем Климов, присутствовавший на судебном процессе. Он и многие другие мои собеседники подчеркивали несоответствие декларируемых Рустом целей и средств, которыми он воспользовался, относили действия подсудимого к стремлению прославиться особым способом, возвысить свое «я». Об этом же говорит и зачитывание на суде свидетельство случайно (? — В.А.) оказавшегося у места посадки немецкого туриста Гюнтера Райхеля: ему Руст заявил, что полет совершен шутки ради.

Матиас Руст, отвечая на вопрос участников процесса, заявил, что никогда и никаким образом не участвовал в антивоенном движении, не пытался осуществить "миссию мира" легальными средствами, законным путем. И это тоже заставляет усомниться в миротворческом характере его намерений.

Отмечали мои собеседники, в том числе и зарубежные, ту обстановку максимальной объективности (??? — В.А.), благожелательности (а вот это уж точно!!! — В.А.), в которой проходили судебные заседания. На них было разрешено присутствовать матери М. Руста, хотя она и выступала в качестве свидетеля, а, стало быть, не должны была находиться в зале (умри, Муладжанов, лучше не скажешь! — В.А.). Такое же исключение было сделано и для несовершеннолетнего брата подсудимого (почему, также никем внятных объяснений дано не было! — В.А.). А после оглашения приговора М. Русту была предоставлена возможность побеседовать с родными (тогда-то автор данных строк и услышал обращенные "кремлевским летчиком" к матери слова о продаже воспоминаний о "звездном полете" издательству «Штерн» — В.А.).