Кремлевский спецназ

Тамоников Александр Александрович

– Нет, дорогой, – вздохнула Элен. – Я все поняла, буду ждать тебя здесь.

– Жди! Скоро, совсем скоро ты узнаешь, что такое настоящая богатая жизнь.

Полковник вышел из апартаментов, оставив мечтательно улыбающуюся Элен у зеркала, перед которым кучей была навалена различная косметика.

В коридоре его встретил связист Абдул:

– Господин полковник, с вами хочет переговорить господин Куршени.

– Почему он не позвонил непосредственно мне?

– Ваш телефон был занят.

– Ах да, я разговаривал с Россией… Куршени сейчас на связи?

– Он просил перезвонить.

Куршед и Абдул прошли в комнату связи. Полковник сам набрал номер ближайшего помощника и советника муллы Омара:

– Адил? Салам. Это полковник.

– Салам,

Али. Я звонил тебе, но твой спутниковый телефон был занят.

– Абдул доложил об этом. Я разговаривал с Охотником.

– По этому поводу я и хотел получить объяснения.

– Понимаю, в Пешаваре озабочены тем, что сегодня в Москве не произошло то, что должно было произойти…

– Да. Озабочены – это мягко сказано. Как ты объяснишь срыв акции?

– По докладу Охотника, теплоход не дошел до Москвы.

– Причина?

– Банальна. Судно село на мель.

– Благодаря действиям капитана?

– Нет. Человек Охотника на судне отвлек капитана. Вмешался в его работу тогда, когда тот проводил теплоход по сложному участку реки. По моей информации, там суда часто садятся на мель. Скоро, наверное, Москва-река перестанет быть судоходной.

– И что дальше?

– Я проинструктировал Охотника о порядке его дальнейших действий.

– Можно узнать, что должен делать Охотник?

– Конечно. Во-первых, установить сообщение с теплоходом посредством прокладки русскими телефонного кабеля от пансионата к судну, так как «Виктор Веселов» сел на мель в районе, где ни мобильная, ни радиосвязь не функционируют. Таких зон в Подмосковье немало.

– Погоди, полковник, – остановил Куршеда Куршени, – теплоход сел на мель в зоне, где радиосвязь не действует?

– Да, так получилось.

– И это случайность?

– Адил, – вздохнул Куршед, – ты давно знаешь меня. Тебе известно, что я прекрасно осведомлен о том, как работают русские спецслужбы. Если ты не забыл, я в свое время командовал полком Советской армии, который нередко действовал совместно с подразделениями спецназа КГБ и Главного разведуправления Генштаба.

– Я помню это.

– Так вот, Адил: если бы спецслужбы каким-то образом просчитали замысел нашего главного плана и решились бы на силовую акцию по группе Охотника, то, поверь, они действовали бы одновременно и по теплоходу, и по пансионату, тем более сил и средств для этого у них более чем достаточно. Но вряд ли американцы позволили бы русским подвергать опасности жизни заложников. Так что произошел временный сбой в операции, от которого никто не застрахован. По докладу Охотника, обстановка у пансионата спокойная. Спецназ не пошел на штурм наземного объекта, а значит, и теплоход находится в руках людей Охотника. Проведем дополнительные мероприятия, о которых я доложил тебе, и продолжим акцию. Ну, потеряем дня два-три, но разве это так важно?

Выдержав непродолжительную паузу, Куршени спросил:

– А если русские все же просчитают наш замысел?

– Они не смогут без штурма остановить теплоход; единственное, что в силах русских, – накрыть его блокадой защиты от радиосигналов на боевое зарядное устройство.

– Так этого вполне хватит, чтобы сорвать нам всю операцию!..

– Возможно, если бы я не предусмотрел страхующий вариант.

– А именно?

– Нахождение человека, который сможет активировать радиовзрыватель внутри так называемого «колпака» радиопомех.

– У тебя есть такой человек?

– Конечно!

– Это меняет дело. Но как ты планируешь обеспечить дальнейшее движение теплохода?

– Его снимет с мели буксир. По требованию людей Охотника.

– Значит, нам ждать еще двое-трое суток?

– Это если все пройдет по плану. Но могут возникнуть и другие непредвиденные обстоятельства, так что, возможно, операцию мы завершим и позже.

– Я понял тебя и передам твои слова Омару.

Куршени отключил спутниковую систему. Передал трубку связисту и Куршед, предупредив Абдула:

– Я буду у Акрани. Может позвонить Омар, так что находись на месте.

В 20.00 того же дня, в понедельник, 27 сентября, полковник Тимохин принял доклад своего заместителя по отряду специального назначения «Марс» американского полковника Джона Дака о том, что весь свободный от дежурств на постах наблюдения за пансионатом личный состав собран на временном командно-наблюдательном пункте секретного подразделения.

– Благодарю, полковник, – сказал Тимохин, приняв доклад. – Присаживайтесь, начнем планирование операции по освобождению заложников в пансионате. Что мы имеем по объекту? Майор Сопилин!

Командир роты радиоэлектронной борьбы поднялся, подошел к стоявшему за спиной Тимохина планшету и прикрепил к нему лист бумаги с чертежом:

– Товарищи офицеры! Перед вами схема главного корпуса, сделанная в результате просвета здания системой «Рентген». На схеме видно, что на первом этаже располагается наряду с фойе и лестничным пролетом столовая и актовый зал. Темная полоса справа – это стена, отделяющая зал от остальных помещений. Как видите, у стены – силуэты сидящих людей. Всего их двенадцать, и они без оружия. Нетрудно предположить, что это заложники. А силуэт еще правее, на возвышенности – боевик на сцене, охраняющий заложников. Зал имеет шесть окон, завешанных плотными шторами. На окнах растяжки с гранатами «Ф-1». В фойе ближе к столовой – трупы. По всей видимости, это трупы бывшего персонала пансионата и охраны. Там же в фойе постоянно находятся три боевика, двое из которых контролируют подходы к объекту, к центральному и тыловому выходам; один из них большей частью отдыхает. Бандитам, как и всем, нужен отдых, вот они и меняются. Но так как их мало, то на отдыхе постоянно один человек. Столовая имеет девять так же плотно завешанных и заминированных окон. В ней боевиков нет. На втором этаже справа от холла находится медпункт, приемная и кабинет директора. В приемной одно окно, в кабинете директора – три, еще одно в коридоре. Там же замечены два боевика, а также спутниковая система связи, с которой, кстати, недавно выходили на связь. Это позволяет утверждать, что в кабинете нашел пристанище главарь банды. Ну, и штатный связист рядом. С правой от холла стороны номера отдыхающих, в них никого нет, а вот в коридоре у окна отмечен боевик. На третьем этаже, кроме холла и кабинета администратора с приемной, только номера. Весь этаж «чист». Таким образом, здание имеет три этажа, что видно и без спецтехники. На втором и третьем этажах – по двадцать окон, на первом – пятнадцать и две двери центрального и тылового входов. Окна заминированы только на первом этаже. В здании находятся семь боевиков во главе с главарем банды и двенадцать заложников в партере зала, сидящие в крайнем ряду. Перемещения боевиков отмечены в кабинете директора и приемной, а также при смене бандитов. Банда вооружена бесшумным оружием ближнего боя, пистолетами, гранатами. – Сопилин повернулся к Тимохину: – У меня все, товарищ полковник!

– Продолжайте периодически «простреливать» здание, – приказал командир отряда «Марс». – Вы свободны, майор.

Командир роты радиоэлектронной борьбы вышел из КНП.

– Ну, что скажете, герои? – посмотрел на подчиненных Тимохин. – У кого какие мысли по освобождению заложников?

Тут же не преминул выступить Шепель:

– То, что «духи» вынуждены рассредоточиться по зданию, – хорошо; то, что они не считают нужным прикрываться заложниками, – тоже хорошо для нас. Плохо, что подходы к зданию открыты. По территории, даже самой темной ночью, к корпусу не подойти. И отстрелить всех «духов» скопом не получится. Плохо и то, что в зале заложников на прицеле держит «дух». Он успеет расстрелять их, решись мы на штурм. Успеет, как бы быстро мы ни действовали. Снять вражеских наблюдателей на первом и втором этаже сложности не представляет, как и завалить главаря со связистом. Залп снайперов, гранатометчиков – и дело сделано. Но вот «дух» в зале… Его извне не убрать.