Кремлевский Сурок
Шрифт:
— Слушаю вас, Владимир Владимирович! Мы уже все подготовили!.. Завтра докладная записка со всеми раскладками будет у вас!.. Мы все возможные варианты предусмотрели… Я думаю, что они не решатся… Я, конечно, с генеральным прокурором переговорю. А, может быть, это лучше Сочину сделать? Они с ним как-никак свояки… Ну хорошо. — Собеседник на том конце провода, видимо, что-то долго и обстоятельно начал объяснять. Сырков по-школьному с видом прилежного ученика на каждое слово утвердительно кивал головой. После чего, глядя в сторону Жирновского, проговорил: — Он как раз у
Сырков аккуратно положил трубку на аппарат и, подняв вверх брови, глубокомысленно проговорил.
— Вот так-то, дорогой мой Владимир Адольфович. Эти дурацкие выборные дела даже президенту покоя не дают. А тут еще ты со своими глупыми закидонами! — Сырков вытаращил глаза и постучал себя кулаком по виску. — Ну какого фига ты эту Кандолизу припудрил? Это ж надо придумать — решил ее отправить в Кантемировскую дивизию на ночь к солдатам. Тебе кто дал право советника президента дружественной нам державы проституткой называть? Тебе что, своих отечественных не хватает? Мне кажется, что ты вообще на этом деле помешан. Мы это все, конечно, замнем. Я уже дал команду комиссии по депутатской этике. Будем считать, что на пленке не ты, а кто-то похожий. Но вообще-то ты будь поосторожнее. Я уже заколебался тебя из всех этих историй выкручивать. Ты не забывай, что на тебе еще висит уголовное дельце по поводу разгрома детского садика.
— Да вранье все это, Владилен Михайлович! — Жирновский привстал и подался всем телом вперед. — Сплошной оговор! Меня там, у детишек, и не было вовсе!
— Ты эти сказки кому-нибудь другому рассказывай. — Сырков раскурил сигару и пустил кольцо дыма прямо в физиономию Жирновскому. — С прокуратурой, брат, шутки плохи. А ты еще, по-моему, какого-то районного прокурора зацепил. В общем так, — пыхнул ему еще раз в лицо сигарным дымом Сырков, — дело мы попросили замять. Но впредь умнее будь. И слушаться должен. Иначе — уничтожим.
— Конечно, конечно, Владилен Михайлович! — Жирновский вскочил с места и забегал вокруг стола. — Вы же знаете, я всегда готов выполнить любое поручение. Вы же знаете, слово Жирновского — закон. Вся моя партия к вашим услугам.
— Ну вот и славненько. — Сырков налил себе в стакан виски и, с облегчением выдохнув воздух, залпом опрокинул. — Так где ваш список?
— Вот он! Вот он! — Жирновский поспешно расстегнул папку и вытащил оттуда несколько листков бумаги. — Вот они, голубчики!
— Имейте ввиду, что в новом составе Госдумы вам полагается около десяти процентов.
— А как насчет остальных? — оживился Жирновский. — Сколько этим гребаным яблокам полагается?
— Нисколько! — отрезал Сырков.
— Во здорово! — подскочил на месте Жирновский. — Я же всегда говорил, что им не место в Государственной Думе! Эта Хакаманда пусть катится в свою Японию. А Явлинский пусть к сраным янки валит! (В этом месте сидящий за креслом Сурок поднапрягся
Жирновский вскочил с места и начал бешено носиться по кабинету. Потом подбежал к столу, схватил пустой стакан, повертел его перед носом и решительно сказал:
— Налейте! По этому поводу надо выпить!
Сырков плеснул в стакан виски и протянул ему тарелочку с лимонными дольками. Жирновский махнул стакан одним движением. Затем сгреб все лимонные дольки и засунул их в рот. Крякнул от удовольствия и плюхнулся в кресло.
— А что с коммуняками будет?
— Коммунистам планируется не более пятнадцати процентов. Меньше, к сожалению, не получится. У них слишком большой электоральный запас.
— Какой там оральный запас? Их тоже замочить надо. — Жирновский явно вошел в раж. Схватил со стола бутылку, не спрашивая разрешения, налил себе полный до краев стакан и с размаху осушил. — Этого педика Гену со всеми его бабками-шмапками надо давно на помойку выкинуть.
— Ну, это вы, Владимир Адольфович, загнули. Как бы они нас с вами туда не отправили. Преуменьшать их значение никак нельзя. Правда, — Сырков поднял вверх указательный палец, — мы тут кое-что придумали. Попробуем их изнутри разложить.
Сырков полез в книжный шкаф и извлек оттуда пожелтевшую книжку, на которой угадывалось название «Крах 2-го Интернационала».
— Историю надо изучать. В ней много интересного было. Вот эта штука из-за чего развалилась? — Сырков потряс над головой книжкой. — Каждый стал претендовать на роль лидера. А результат какой? То-то и оно! — Книжка полетела на стол, едва не сбив на пол стаканы.
— Вы гений, Владилен Михайлович! Только я вот никак не пойму. Десять процентов мне. Пятнадцать — коммунякам. «Яблоко» и СПС — в шею. Вы думаете, что «Монолитная Россия» семьдесят процентов потянет? Как бы не просчитаться.
— Да нет. Тут есть одна мыслишка. Новый блочок сварганим. Чтобы они и у коммунистов, и у демократов голоса оттяпали. Но об этом потом. Так где же ваш списочек?
Жирновский протянул Сыркову заполненные листы. Тот аккуратно разложил их перед собой и начал вслух называть фамилии.
— Жирновский — понятно. Митроханов — понятно. Уткин — понятно. Сыночка вы, конечно, опять при себе держать будете? Он у вас, поди, опять за руководителя фракции обозначится?
— А то как же? Куда же мне его, бедолагу, девать? Пусть, пока отец жив, ума-разума набирается. Молод еще в самостоятельную жизнь выходить.
— Так. Ну а это кто такие: Чернуха, Амбальцев, Островский, Ротмистров? — Сырков хлопнул по списку ладонью.
— Чернуха — бывший полковник КГБ. Умный мужичок. И со связями в том мире. — Жирновский показал куда-то в сторону.
— Да, знаем мы вашего Чернуху. Он же придурок полный. И из органов его уволили по причине психического заболевания. У него же здесь не все в порядке. — Сырков повертел пальцем у виска. — Как бы он чего не отмочил.
— Я за него ручаюсь! — взмолился Жирновский. — Классный мужик! Мы с ним шороху дадим!