Крепость демона 2
Шрифт:
– Как самочувствие, ударница труда? Может, ещё поспишь? Обед только.
– Уже обед?
– Начало первого, я как раз перед столовой к тебе зашёл, пока не выписали.
– Хорошо, – я расслабилась, хотя и расстроилась, что пропустила пары. Доктор спросил с лёгкой иронией:
– Что, планы какие-то?
– Да. Учёба... Можно вставать?
– Можно, – он добродушно посмеивался, глядя как я неловко пытаюсь спустить ноги с кровати, медленно осмотрел меня в полный рост и констатировал, как диагноз:
– Лея эль'Тор, санитар на скорой.
– Да, это я.
– Как вы
Я промолчала обо всём, что могла бы сказать о прошлой ночи, когда от того, сколько сил я волью в пациента, зависело время, которое у него осталось на то, чтобы добраться до реанимации, и сказала только о себе, с виноватой улыбкой:
– Краёв не вижу иногда. Но теперь буду знать.
– Это правильно. А расскажи мне, санитар Лея, каким образом ты так санитар, что у меня уже десятка два пациентов с твоими следами воздействия? Раньше была только подпитка, теперь вообще космос какой-то. Как так, госпожа санитар?
Я молчала и расшнуровывала комбинезон, делая вид, что вопросов никаких не было – я действительно не имею права оказывать помощь пациентам, только врачу, потому что диплома у меня нет и допускающих документов нет, и за любую мою ошибку будет нести ответственность главврач больницы, начальница неотложки, вообще кто угодно, но точно не я.
Доктор сказал шёпотом:
– Я никуда не буду сообщать, это так, между нами, коллегами. Я же не слепой, и никто здесь у нас не слепой, все всё видят и всё понимают, тем более, в нашей ситуации, когда по регламенту должны на выездах работать два врача, а у нас даже по одному на бригаду не набирается. Все дежурные врачи уже знают всё, что ты делаешь, это нельзя не заметить. Обезболивание, снятие спазмов, закреплённые сосуды, фильтрация крови при интоксикации. Позавчера молодой человек приехал со сложным переломом, потом встал на ноги и пошёл, кости держатся почему-то. Заклинание авторское, хотели ему спицы ставить, а кости хрен с места сдвинешь, – он начал улыбаться, я тоже, он хитренько прошептал, изображая акцент: – Таки шо за я не знаю, санитар Лея?
Я нашла свою сумку и стала выбрасывать из неё в урну пустые упаковки от лекарств и прочую ерунду, которую обычно врачи бросали на пол, а мне не позволяло воспитание, поэтому я рассовывала по карманам и сумкам. Сказала ровным тоном, тщательно взвешивая каждое слово и его возможные последствия:
– Скажите моему врачу дату и точное время операции, когда нужно снять воздействие. Я думаю, он сможет вам помочь.
– Это, конечно, хорошо, и правильно, но ты мне скажи сначала, как так возможно, что ты без сознания, а воздействие твоё работает?
Я закончила наводить порядок в сумке, достала гребень и занялась своей причёской, тихо ответила:
– Я не совсем без сознания, я вас слышала. И у меня хороший контроль.
– У тебя беспрецедентный контроль, я никогда в жизни такого не видел. И все твои воздействия были нужные и к месту. А тот щит, который истечения кишечного содержимого позволил избежать, при этом не закупорив кишечник и не нарушив кровообращение, это вообще шедевр, на него полбольницы сбежалось смотреть. Ты правда молодец, хотя твоему врачу и надо бы по шапке дать за то, что он тебе такое позволяет.
Я помнила этот вызов – пьяный отчим ударил приёмную дочь кухонным ножом в живот, она сама вызвала себе скорую, но к тому моменту, как мы приехали, она уже была без сознания, а нож отчим вытащил при нас, потому что ему нужно было что-то нарезать. Мой наставник сказал, она умрёт, если не сию минуту, то в операционной, если мы не сделаем невозможное. Мы сделали. Я потом грызла себя всю ночь за то, что не оставила в своём резерве силы на телепорт, мне и на щит этот едва хватило.
Я спросила:
– Как она, кстати?
Доктор качнул ладонью с неоднозначностью врача, который не имеет права делать прогнозы, я кивнула и сказала фразу, заранее заготовленную на случай таких расспросов:
– Когда выбор между «мы ничего не можем сделать на месте, пациент едет в больницу и орёт от боли» и «мы ничего не можем сделать на месте, кроме обезболивающего, пациент едет в больницу спокойно», врач делает выбор в пользу уменьшения стресса для всех.
– Да это понятно. Но если что, отвечать будет врач.
– Он знает.
– Ладно, я не об этом хотел поговорить. Ты, получается, учишься?
– Да.
– В техникуме при Институте Света?
– В Академии Граней.
У него так округлились глаза, как будто он не мог связать эту обшарпанную палату и глянцевый образ студента Академии Граней, которого на всех рекламных брошюрах изображали как нечто лоснящееся от богатства своих родителей и общего благополучия жизни.
– Как ты тут оказалась вообще?
Я усмехнулась:
– Жизнь умеет удивлять. Что конкретно вас интересует? У меня мало времени, меня ждут, – я посмотрела на часы, мы договорились сегодня поработать с Сари после обеда, а мне нужно было до этого ещё успеть в душ. Доктор опять понизил голос, как будто предлагал что-то неприличное или незаконное:
– Я хотел тебе предложить поработать у меня. Я преподаю в Институте Света, у меня там есть проекты всякие интересные, как раз по твоей части.
– Какой «моей части»?
– По демонам.
«С каких пор демоны – "моя часть"? Хотя...»
Я изобразила извиняющееся лицо, хотя виноватой себя не чувствовала – я и так отдала этой «части» гораздо больше, чем окупилось.
– У меня совсем нет времени. Но если вы дадите мне темы и примерное направление, я могу поделиться своими наработками в этой области, или пришлю к вам человечка, который разбирается.
– Хорошо, я напишу, – он посмотрел на часы и поправил халат, разворачиваясь к выходу, я спросила:
– Вы меня выписываете?
Он усмехнулся:
– Да тебя и не записывали, врачи не болеют, это даже не палата, – он осмотрел комнату, улыбнулся: – Если чувствуешь в себе силу, то можешь идти.
Я посмотрела на пустую упаковку от «солёного эликсира» в урне, потом на доктора:
– Это новинка наша была?
– Ага, неучтённое. Иногда мы как бы «пытаемся спасти до последнего» тех пациентов, которые уж сутки как не нуждаются. А врачи скорой нуждаются, поэтому вот. Ну и, ты понимаешь – тебя тут не было, тебе ничего не капали.