Крепость надежды
Шрифт:
Дневник, наполненный любовными переживаниями молодой девчонки, тоже много не дал. Зря потраченное время. Единственное полезное замечание относилось к тому, что пауки не осмеливаются заходить в бегущую воду. Не умеют плавать? Или боятся текущей воды? Если боятся, то почему? И как это может помочь нам?
Тщательно обдумав эту мысль, я пришел к выводу, что для нас это бесполезное знание. Единственное, что мы могли сделать — выкопать перед стеной глубокий ров и пустить туда воду из ручья. Но учитывая подступающую зиму с ее морозами, мы получим хороший каток. Вот шурды порадуются — и
Со стороны кухни раздался протяжный звон — настало время обеда, и одна из кухарок ударами поварешки о котел сзывала людей на трапезу. Расторопные кухарки расставляли на столы последние тарелки, стараясь успеть до прихода голодных людей.
Вспомнив о жаждавшем поговорить тезке, я решил отвлечься от разглядывания бумаг и наведаться во владения моего хозяйственника, куда со времени прибытия я еще не успел заглянуть. Собрав карты и свитки в небольшой мешок, я направился к пещере.
Еще на подходе к вотчине тезки, я заметил следы бурной деятельности — длинные ряды нанизанных на травяную бечевку грибов, сохнущие гирлянды аккуратно нарезанного мяса, лежащие на расстеленных холстинах ягоды и коренья, пыхающая вкусным дымком коптильня — все было направлено на накопление как можно большего количества провизии. Переступив через груду сваленных перед входом оленьих шкур, я прошел под низко нависающим сводом в пещеру, встретившую меня деловитым стуком молотков, свежим запахом дерева и перекликающимися голосами.
Окинув взглядом пещеру, я с большим удивлением убедился, что со времени моего последнего посещения она разительно изменилась. Теперь пространство было разделено на две неравные по величине части. Меньшая, расположенная ближе к выходу, явно отдана под нужды людей — об этом свидетельствовали ряды сооруженных из охапок травы и веток постелей и немногочисленный скарб поселенцев. Сейчас эта часть пещеры была пуста — все люди на работах. Другая, большая часть, скрывалась от меня за прочной стеной, сложенной из тонких бревен. То, что еще десять дней назад эта стена отсутствовала, я был полностью уверен. Поводив по перегородке изумленным взглядом, я наконец наткнулся на широкий дверной проем и, покачивая головой, направился к нему. Похоже, в мое отсутствие тезка без дела не сидел.
Попав внутрь, я оторопел — открывшееся передо мной пространство меньше всего было похоже на сырую пещеру, а вот на заботливо оборудованную кладовку запасливого хозяина — безусловно. С головой погруженные в работу люди еще не заметили меня, и, неслышно отойдя в угол, я смог без помех осмотреться. Скальные стены скрыты за деревянной обшивкой, точно такой же настил покрывает пол. Все пустое пространство занимают ряды широких полок, упирающихся в потолок, вдоль стен тянутся крепко сколоченные столы с аккуратно разложенными инструментами, доспехами и вооружением.
В широко распахнутую дверь склада то и дело забегали подростки и женщины, нагруженные различными припасами, и деловито направлялись к нужным полкам, не забывая сообщить тезке, что именно они принесли и в каком количестве. Главный хозяйственник
— Еще три выделанные оленьи шкуры и связка заячьих, — пропыхтели близнецы, чуть ли не волоком занося тяжелые шкуры.
— Хорошо. Записал, — отозвался тезка и, парой росчерков отметив услышанное, переключился на стоящую перед ним кухарку: — Нилиена, даже и не проси! Сказано же тебе — нет больше, вышло все. На вас, проглотов, и не напасешься!
— Как это нету?! Так я тебе и поверила! — воинственно уперев руки в бока, не отступала Нилиена. — Чтобы у тебя да пары мисок сушенных ягод сладкого кошлевиса не было? Вытаскивай давай из закромов! Я людей чем кормить должна? А?!
— Вот ведь привязалась-то… Ты у нас старшая кухарка, тебе и думать. А у меня свои заботы.
— Ах, не твои заботы? Я тебе сейчас вот этим черпаком как приложу по морде твоей бесстыжей, так враз озаботишься.
— Женщина! Ну нет у меня кошлевиса! Нету! Был, да вышел весь! — замахал руками тезка, опасливо косясь на зажатый в руке Нилиены солидных размеров черпак. — Откуда я тебе его возьму?
— Дядька Корис, еще одна корзина ягод кошлевиса. За сегодня уже четвертая. Куда класть? — вопросил забежавший вихрастый парнишка, с натугой удерживая перед собой объемную плетенку.
— Записал. Клади к остальн… Э-э… — замялся тезка, отступая от потерявшей дар речи Нилиены на шаг назад. — Сам же знаешь, что попусту воздух сотрясаешь. Не видишь, разговор у нас важный с Нилиеной. Душа моя, сколько, говоришь, мисок кошлевиса тебе там требовалось? Разве ж я нелюдь какой, разве я могу работничкам нашим отказать?
— Это к тем корзинам с кошлевисом, что на крайней полке? — уточнил паренек. — Так там места не осталось уже, того и гляди полка треснет. Дядька Корис, а вы это куда? Дядька Корис, так куда класть-то?
Юный помощник еще не понял, что своим безобидным вопросом обрек несчастного тезку на мучительную смерть от многочисленных ударов кухонным черпаком по важным частям тела.
— Полка, говоришь, треснет? — разъяренно зашипела Нилиена вслед опрометью кинувшемуся прочь тезке. — Сейчас у тебя рожа твоя наглая треснет!
Воинственно воздев черпак над головой, старшая кухарка направилась вслед за сбежавшим в глубь склада тезкой. Глядя ей в спину, я невольно посочувствовал попавшему в переплет Корису. Мудро решив, что сейчас ему не до меня, я ретировался, провожаемый аккомпанементом рыка Нилиены, звучных шлепков и жалобных выкриков тезки:
— Нилиена! Ну что ты так разгорячилась-то? Ну запамятовал, с кем не бывает?
— Вот сейчас я тебе память-то и освежу! Ох, освежу. Куда помчался?
— Нилиена! Брось черпак! Рука у тебя тяжелая больно! Вот помру, что без меня делать будете? С голоду ведь сгинете. Я ж не для себя стараюсь!
— Дядька Корис, так куда кошлевис-то ставить? Женщины говорят, что с тех холстин еще с десяток корзин выйдет, не меньше.
— Молчи! Молчи окаянный! Кто тебя за язык тянет? А кошлевис на кухню, на кухню тащи. Ой! Всю корзину тащи. Уй! Нилиена! Больно же…