Крепость надежды
Шрифт:
— Правильно, сын мой. Именно так. Вас объединяет изгнание на территории Диких Земель с целью основания постоянного поселения.
— Но… но тогда возникает следующий вопрос, святой отец. Зачем? Зачем Церкви Дикие Земли? Очень сомневаюсь, что вы решили донести свет истинной веры до темных сердец шурдов.
— Вот как? — наигранно удивился священник. — Церкви Создателя небезразличен ни один из живущих, так же как не важны его раса или титул.
— Но тогда вы теряете время, святой отец, — парировал я. — Возможно, стоить поспешить к шурдам и со свойственным вам пылом прочесть им пару молитв? Дабы принести мир в их озлобленные души. Что скажете? Правда, подозреваю, что слушать вас они не станут, но встретят довольно радостно, и через пару недель мы вновь увидимся со святым отцом Флатисом — в виде костяного паука со светящимися глазницами.
— Не юродствуй, Корис! —
— Простите, отец Флатис. Просто не люблю, когда со мной играют.
— Все, что делает Церковь, делается во благо! Помни это, сын мой. Понадобится — и я первый войду к шурдам с молитвой на устах! — Выпустив пар, священник немного помолчал и задумчиво продолжил: — Знаешь, ты этого, конечно, не помнишь, но перед тем как ты потерял память на той памятной охоте, мы с тобой частенько беседовали, чтобы скрасить разговором долгий путь. Я даже присутствовал на самом суде, когда тебе вынесли приговор.
— И? — сказал я.
— Тогда молодой барон Корис Ван Исер был всего лишь перепуганным юнцом, считавшим, что его жизнь кончена. Ребенок. Помню, как ты, размазывая по щекам слезы, молил судью дозволить тебе кинуться в ноги королю и вымолить пощаду. Каялся, что всегда будешь истинно преданным короне, как и твой ныне покойный отец. Более того — ты сам предложил отправить своих людей в Дикие Земли, чтобы они искупили твою вину перед королем. Ты хотел отправить преданных людей на верную смерть.
Я брезгливо поморщился. Мерзость. Бывший Корис был настоящей тряпкой и думал только о себе драгоценном.
— Пусть будет так, — жестко ответил я. — Но тот человек умер. Погиб на охоте, затоптанный кабаном.
— Ты хочешь сказать, что сейчас я сижу в компании с мертвецом? — усмехнулся священник. — Я не хочу тебя укорить или ударить в больное место, сын мой. Я всего лишь смиренный священник. Не мне судить людей.
«Ага, куда уж смиренней, знаем мы таких», — пронеслось у меня в голове, но вслух я не сказал ничего.
— Я лишь хочу сказать, что сейчас передо мной сидит совсем другой человек. Жесткий. Умеющий принимать решения и брать на себя ответственность за других. Лидер. Таким был твой отец.
— Людям свойственно меняться, — неохотно буркнул я.
«Он и моего отца знал?»
— Конечно, сын мой, конечно, — согласно кивнул священник, пытливо смотря мне в глаза. — Я часто разговариваю с людьми — да они и сами приходят ко мне, ища поддержки и ободрения. Не только я заметил произошедшие с тобой изменения, но что интересно — им больше нравится новый Корис Ван Исер, чем его предыдущая ипостась. Они, конечно, не говорят этого прямо, но я умею читать в глазах. Все твои люди молятся за твою жизнь, но никто не попросил Создателя возвратить утраченную тобой память.
— Да? Значит, с топорами кидаться не будут? — невпопад буркнул я, вызвав тонкую улыбку на лице отца Флатиса.
— Не будут. Они молятся за тебя, сын мой. А про ту историю с Рикаром я знаю. Поторопились. Неужто я не замечу перевертыша рядом с собой? Прости их Создатель. — Священник раздосадовано махнул рукой и, чуть помедлив, добавил: — Ты сделал хорошее дело, спася детей из разгромленного поселения.
— А что, у меня был выбор?
— Выбор есть всегда, сын мой. Вопрос в том, какую дорогу мы выберем для своего пути. Ты мог просто оставить детей там и забыть об их существовании.
— Ну да, — сказал я. — Да за такое меня собственные люди на мечи подняли бы.
— Не думаю. Лишние рты в голодную пору? Ладно. Мы собирались узнать печальную историю Ксистеры — думаю, мы можем уверенно утверждать, что она именно печальная, — и немного отклонились в сторону.
— Вы правы, отец Флатис, — машинально ответил я, прокручивая в голове недавнюю беседу.
Старый хрыч! Священник слишком быстро переменил тему, так и не ответив на интересующие меня вопросы. Умен. Дал понять, что заметил все происходящие со мной странности, хотя тут же сделал шаг назад, указав на то, что находится на моей стороне. Поблагодарил за спасение детей и одновременно дал понять, что в дела церкви вмешиваться не позволит. Ох и не прост святой отец Флатис. Ох не прост. Но время для расспросов еще придет, и вот тогда ответить ему придется.
Вернувшись к дневнику, я спохватился, что ничего не знаю о начале истории Ксистеры Ван Лорк, и обратился к священнику:
— Святой отец, не могли бы хоть немного развеять туман над этой историей до того, как они были изгнаны в Дикие Земли? А уже потом вернемся к дневнику.
— Хорошо, сын мой, — согласился священник и провел ладонью по лицу сверху вниз, собираясь с мыслями, —
Итак, когда Ксистера достигла пятнадцатилетия, состоялся ее первый выход в свет — на придворном балу, устроенном в честь празднования дня рождения короля, она произвела фурор. Совсем юная, изящная и ослепительно красивая. На протяжении всего вечера мужчины не сводили глаз с Ксистеры — не был исключением и сам король. План старшей графини Ван Лорк полностью удался — бал едва окончился, а король уже удалился в свои покои. Думаю, не надо уточнять, что ушел он не в одиночестве. Так началось восхождение ослепительной звезды Ксистеры, знаменитой фаворитки короля. Влюбившийся, словно юнец, король не жалел золота и земель, щедрой рукой наделяя род Ван Лорка, потакая любой прихоти любимой фаворитки. Мать Ксистеры была более чем довольна и с наслаждением купалась в деньгах и власти, не задумываясь о том, что ее родной дочери приходится делить ложе со стариком. Так продолжалось более двух лет. Графиня, мнящая себя умной и проницательной, не учла только одной, совсем маленькой, но чрезвычайно важной детали — молодости своей дочери. Всем известно, что в определенном возрасте девушки влюбчивы, словно кошки, и совершенно не думают о последствиях. Не избежала этой участи и Ксистера — на ее беду она познакомилась с начальником охраны Мортисом Лизенгейлом. Видный мужчина, едва достигший тридцатилетия — а в таком возрасте занять пост начальника дворцовой охраны дано не каждому, — увидев красавицу Ксистеру, потерял рассудок навсегда и бесповоротно. — Священник на мгновение прервался, вспоминая события прошлого, и я, воспользовавшись возникшей паузой, подозвал кухарку и попросил принести две кружки травяного отвара. Надо сказать, что слушал я отца Флатиса затаив дыхание — у него был несомненный дар рассказчика. Святой отец благодарно кивнул и продолжил: — Любовь между Ксистерой и Лизенгейлом вспыхнула мгновенно, и ослепленные страстью любовники потеряли всяческую осторожность. Не прошло и недели, а король уже знал все. Кара последовала незамедлительно — Мортиса обвинили в измене и заточили в каземате дворца. Ксистеру под конвоем отправили обратно в родовое имение. Ну а дальше все пошло по накатанной колее — Мортиса Лизенгейла вместе с уходящим караваном отправили в Дикие Земли. На этом история должна была закончиться, финал был предсказуем — король все еще питал чувства к молоденькой фаворитке, и не прошло бы и года, как он вернул бы ее ко дворцу. Этого не случилось — он повторил ошибку старой графини и не учел безрассудный возраст Ксистеры и ее любовь к Мортису: спустя три дня после возвращения домой она бесследно исчезла из имения и растворилась в ночи. Взбешенная графиня, уже чувствуя потерю всякого влияния на короля, по горячим следам пустила погоню, но нагнать Ксистеру не удалось. Из дома пропала лишь дорожная одежда, быстрая лошадь из конюшни и немного золота. Куда именно направилась девчонка, гадать не приходилось — вдогонку за Лизенгейлом. Посланные на поимку юной графини опоздали — прибыли к Пограничной стене на день позже, когда караван поселенцев уже бесследно растворился на территории Диких Земель. Людям графини пришлось возвращаться с пустыми руками. Король горевал недолго — не прошло и месяца, как им вовсю крутила новая фаворитка. Старая графиня Ван Лорк, лишенная милости короля, осталась не у дел и практически не покидает своего имения. Все описанные мной события случились пять лет назад. Это все, что я знаю, сын мой. Остальное покрыто мраком тайны, и, внимательно прочитав дневник, думаю, мы сможем пролить свет истины на финал этой истории.
— Э-э-э, несомненно, отец Флатис. Несомненно, — ответил я, несколько ошарашенный последней вычурной фразой священника. — Обязательно прольем этот… как его… свет истины.
— Ваш отвар, — прощебетала подошедшая кухарка, ставя на столешницу две глиняные кружки.
Поблагодарив расторопную женщину, мы, прихлебывая горячий отвар, сгорбились над открытой книгой. Похоже, азарт охватил и священника, и он, сопя носом, водил по исписанным красивым почерком страницам пальцем, старательно выискивая более-менее разборчивые места.