Крепостной княжич
Шрифт:
— Повинись перед барышней, захристаради! — Порфирий пытался образумить Федора. — Ведь добрейшей души человек! Почто ты лекаря её угробил! Аспид!
Федор понуро молчал, и казалось, дремал, опустив голову. Руки его были стянуты веревками. Даша и Никита ехали впереди, Адиль сзади телеги. На горизонте показался пролесок, телега приближалась к нему, поскрипывая. Внезапно со стороны пролеска раздался выстрел. Пуля просвистела рядом с головой Никиты. За ним раздался еще выстрел, за тем еще. Даша и Никита остановили лошадей, Никита резко повернул своего коня, заслонив Дарью от следующего выстрела. Почувствовал сильный толчок. Плечо
— Вот шельмец! — Закричал Порфирий. — Ушел, барышня, это, небось, дружки его подстроили!
— Никита, кажется ранен! — Вырывалась Даша — Кто стрелял?! Да пусти ты меня наконец!
— Погодите, барышня, вот, кажись, скачут назад.
Никита, в рубашке залитой кровью, зажав рану рукой, подъезжал первым, за ним Адиль, через седло он перекинул паренька, лет пятнадцати, словно барана. Тот был без сознания.
— А вот, барышня и стрелок ваш, и оружие его! — на пальце он держал пистолет. Тяжелая рука у вашего Никиты! Куда теперь?
— Порфирий, помоги усадить Никиту на телегу!
Даша кинулась осматривать его рану.
— Слава богу, только зацепил, навылет, но шить все равно придется! Сам, Порфирий, давай в город за полицией, да пригласи к нам нотариуса, документы на Адиля в поместье оформим, да у портного заказ мой забери. Мы, тем временем, субчика этого в погреб определим, пока полиция за ним приедет.
Телега повернула обратно в Зеленый хутор, а Порфирий верхом поскакал в Задольск. Определив парня в погреб, и заперев там, Адиль встал, словно страж, с кинжалом наперевес, у дверей в маленькую каминную. Никита сидел на диванчике. Даша дрожащими руками втягивала нитку в иглу.
— Потерпи, Никитушка, надо зашить.
— Даш, давай я сам, у тебя вон руки трясутся. Дай коньяку стакан.
Даша налила в стакан коньяк из графина. Поднесла Никите. Тот окунул в него иглу с ниткой, потом половину плеснул себе на руки, а половину залпом выпил.
— Кажется, так надо избегать инфекции, — он подмигнул Даше, — Отвернись!
Сжав зубы, он стал стягивать разорванную кожу стежками.
— Нет, ты шов не так кладешь, большой шрам будет! Дай я сама! Я умею!
Даша налила коньяку себе на руки и глотнула прямо из бутылки. Охнула, тряхнула головой и, взяв у Никиты иглу, стала сама накладывать шов. Когда работа была готова, она плеснула коньяк на шов из бутылки. Никита, не сдержавшись, застонал. Качнулся к стене. Даша обняла его за голову и поцеловала прямо в губы.
— Потерпи мой любимый, потерпи, так надо, сам знаешь.
Она подошла к Адилю.
— Когда приедут из города, позови меня, пожалуйста, а пока мне Марфа нужна. Адиль направился к кухне. Через минуту Марфа уже спешила в каминную.
— Барышня, голубушка, звали? Господи, что ж это делается! Слава богу, полицию вызвали, сколько это терпеть можно!
— Как там Калиниха?
— А хорошо, Калиниха, я час назад у неё была, все как велели, проверила — жара у неё нет, я к ней Матрену приставила, та ей травы подает, отвар готовит, Калиниха у нас и мертвого на ноги поставит травами. Мазь она какую-то втирала с утра, прямо на ногу, так у неё за час опухоль спала. Говорит, за неделю затянется, а переломанные кости — конечно, не меньше месяца будут срастаться. Костыль вот ей у плотника заказала — все как велели. Калиниха просила вас благодарить от всего сердца. Такой, говорит, доброй барышни во всем свете не сыскать.
— Ну, хорошо. А вот и Порфирий с полицейскими. Вели, когда нотариус приедет, проводить его в гостиную, да подай ему чаю, или чего попросит, и сразу меня зови.
Порфирий, а за ним и полицейские спешились, и вошли, представившись. Даше пришлось с самого начала повторить всю историю своих злоключений, сразу после приезда в Зеленый хутор, которая была тщательно записана. После дальнейшего написания Дашей собственноручного заявления о покушении на неё, и пропаже крепостного Федора, а также уплаты господам полицейским поощрительной премии, для большего старания, все расположились в каминной, в которую приказано было привести стрелка. Дрожащего, с разбитой губой, Адиль втолкнул его в комнату и встал на входе.
— Чьих ты будешь?
— Что заставило тебя стрелять в этих людей?
— Где взял пистолет?
Вопросы полицейских сыпались один за другим. Парень молчал. Даша подошла к нему.
— Я тебя чем- то обидела?
Парень помотал головой, слезы наворачивались у него на глаза.
— У тебя что-то случилось?
Парень разрыдался:
— Мамонька помирает, ей доктора надо, а доктору то платить надо.
— Так откуда ты?
— Из города, фабричные мы! Сюда рыбачить с отцом ездили частенько. Отец помер, теперь вот мамонька.
Даша наклонилась к нему.
— Скажи мне адрес, я тотчас туда пошлю доктора, твою маму вылечат.
— Обманете барышня.
— Не обману. Теперь ведь все равно ты ей не сможешь помочь. Ты ведь преступление совершил, человека ранил, мог и убить! Кто тебя надоумил?
— Дед один, мы с ним и раньше виделись, он где-то в лесу живет?
— Какой дед?
— Седой такой, весь седой! И зовут его Седой! Он мне пятьдесят рублей обещал! Червонец задатку дал, мамоньке на лекарства! Сказал не убивать — попугать только, Убивать, он сказал, сам будет, когда пора придет.
У Даши мучительно защемило сердце. Как она забыла про старика! Тогда в лесу был, похоже, тот самый старик!
— Седой говоришь! — Никита привстал с дивана, — Я знаю его, это полусумасшедший дед, живет в самой глухой чаще, там у него избушка, его все колдуном считают, с ним никто, кроме, пожалуй, Калинихи и не знается, боятся его. А Федька то тут, каким боком?
— Седой сказывал выстрелить все пули, дал десяток, чтобы мужик связанный убежать мог. А когда погоня кинется самому прятаться. Я бы спрятался, да только вот этот, — мальчик кивнул на Адиля, — Больно ловок оказался…
В дверь заглянула Марфа:
— Барышня, к Вам нотариус приехал. В гостиной дожидается, как велели.
Даша вышла из комнаты. Пока полицейские оформляли бумаги, Никита лихорадочно пытался сложить в голове картину произошедшего. Седой. Теперь надо найти Седого. За что он так ненавидит Дашу. Или не Дашу? Кого он хотел напугать и зачем? Причем тут Федор?
Через час вернулась Даша и, отозвав в сторону Адиля, отдала ему бумаги. Тот на глазах у всех поклонился ей.
— Я своё слово сдержу.