Крещатик № 91 (2021)
Шрифт:
– Хорошо бы сейчас шашлыки сделать, – сказал я Платону и оглядел двор пятиэтажек и уходящий в даль проспект. Двухэтажный дом Платона с соткой земли стоял в центре этого двора Южного города, и в Москве я бы жарить шашлыки не решился. Платон улыбнулся:
– Пойдем.
Он завел меня в квартиру, открыл какую-то узенькую незаметную дверь в подвал, и мы стали спускаться по винтовой лестнице. Спускались мы долго, а когда добрались
– Ничего себе.
– Только никому не говори.
– Ты что к ядерной войне готовился?
– Ну а что, работа у меня теперь не морская, сидячая, с платами и схемами, придешь вечером, возьмешь лом и долбишь, думал погреб сделать, а потом майдан начался, за детей страшно, ну я пять лет и долбил.
Я осмотрел тусклую комнату. Под потолком зияло еле заметное оконце, похожее на бойницу, в углу стояли баклажки с пресной водой, громоздился ряд консервов, на стене висел автомат Калашникова, вверх уходила вентиляционная труба, в центре стояли диван и мангал.
Платон показал рукой на мангал и произнес:
– Бери-ка.
Мы взяли мангал и вынесли во двор.
– Баранину лучше брать у татар, ты знаешь, где сидят татары?
– Знаю, – сказал я, взял деньги и пошел на центральный рынок…
Любимая, я помню, мы летели на Родос, и ты вместо завтрака в самолете купила лотерейный билет за 2 евро. Красивый статный грек-стюарт так близко наклонился к твоему лицу, показывая лотерейные билеты, что я заревновал.
– Зачем тебе лотерейка, – сказал я, – давай я лучше куплю тебе гамбургер за 10 евро.
Но ты отказалась. Ты предпочла мифический дом на берегу Эгейского моря за 2 евро вполне конкретному гамбургеру за 10 евро.
А потом уже в России я все хотел спросить тебя, как поживает лотерейка, может ты что-то выиграла, например, дом на берегу Эгейского моря, но все забывал. Может у тебя теперь есть и дом, и гамбургер, но ты просто скрываешь это от меня.
Эх дом на берегу Эгейского моря. Зачем тебе он, если теперь мы можем жить в Южном городе и каждые выходные бродить по берегу Черного моря. Разве тебе не нравится Черное море? Разве море имеет национальность и территориальные границы. Море было всегда, еще до людей. Еще до войны. Мы умрем, а оно будет шипеть и трепыхаться. Ах да, я забыл, санкции, санкции.
Сижу около ломбарда Капитал с барельефом Карла Маркса, пью кофе у Адама и жую шоколадный круасан. На крыльце ломбарда появляется двухметровый здоровенный бритый Вадик с щенком подмышкой. Он резко открывает скрипучую дверь, входит в ломбард и ставит щенка на стойку перед оценщиком. Так как дверь остается открытой, то мне хорошо слышен разговор двухметрового Вадика и оценщика.
– Это что? – брезгливо спрашивает оценщик и пытается согнать блохастого щенка со стойки.
– Это Багратион, – радостно сообщает Вадик.
– Вижу, что не Кутузов, – оценщик сгоняет щенка со стойки, но щенок не уходит.
– Всего 1000 рублей.
– За что?
– За Багратиона.
– Мы принимаем только золото, – в помещении жарко, оценщик достает платок и вытирает пот со лба.
– Это не щенок, а золото, – начинает Вадик расхваливать щенка, – он не гадит, спит на подстилке, ест все, даже арбузные корки и мармелад, спит с детьми и охраняет все подряд, настоящая порода!
– Да, знатный охранник, – оценщик скептически осматривает тощего щенка. Щенок начинает лизать ему руку. Оценщик в страхе одергивает ладонь, – но мы принимаем только золото!
– Хорошо, 700 рублей.
– Только золото!
– 500.
– Я сейчас вызову Росгвардию!
– О! Он может пригодиться Росгвардии! 300 рублей!
Щенок встает в позу, подразумевающую отправление малой нужды на стойке оценщика.
– Пошел вон, то ворованного осла приведут из зоопарка, то черепаху из ботанического сада, то щенка, – оценщик свирепеет и жмет тревожную кнопку.
Вадик забирает Багратиона и выходит из ломбарда. Зевает, осматривает улицу Карла Маркса, видит меня и кричит:
– Привет, Славик!
– Привет, – говорю.
– Багратиона хочешь, всего 100 рублей?
– Вадик, мне не нужен ни Багратион, ни Наполеон, ни император Александр, а сто рублей я тебе так дам.
– Я что попрошайка, у меня ИП!
В Южном городе у всех ИП. Дома оформлены на ИП, квартиры оформлены на ИП, бабуля, продающая семечки на набережной реки Сапгир гордо сжимает табличку ИП Трафельдюк И. А.
– Ну как хочешь.
– Ладно, давай, завтра верну.
Достаю 100 рублей и даю Вадику. Вадик отпускает Наполеона на землю, дает ему ногой легкий поджопник и бредет во дворы.
В книжном магазине Южного города я купил Льва Шестова всего за 200 рублей. Купил, сел на лавочке прямо на местном Арбате, пью пиво и читаю «Достоевского и Ницше». Молодежь не обращает внимания и проходит мимо. Женщины постарше заинтересованно смотрят, но тоже проходят мимо.
Ближе к обеду, когда я подкрепился порцией говяжье-свиных пельменей в столовой «Советская», увешанной плакатами из коммунистического детства («Алкоголь – зло», «Табак – яд») и снова занял лавочку, из палеонтологического музея, расположенного на противоположной стороне улицы, вышла миловидная женщина неопределённого возраста в розовом полупрозрачном платье и решительно направилась ко мне. За женщиной семенил кот с зеленым ошейником.
Жарило солнце. Был день милиции, 10 ноября, температура воздуха в Южном городе доходила до 22 градусов тепла.