Крещение огнем. Алтарь победы
Шрифт:
Воины – существа Неба, подлый обыватель – Земля. Так испокон века делили людей и древние мифы. Стихия Неба – мужественный Огонь. Стихия нижнего мира – все обволакивающая, инертная Вода. Мужское и женское начала. Эти символы пронизывают творчество Цоя.
Основные принципы традиционной аристократической этики, рыцарский кодекс чести, образно говоря, воспроизводятся Цоем почти «один к одному».
Ты должен быть сильным. Иначе зачем тебе быть? Что будут стоить тысячи слов, Когда важна будет крепость руки? И вот ты стоишь на берегу И думаешь: плыть иль не плыть?Река в древних мифах – граница между жизнью и смертью. В переводе это означает: «Умереть или не умереть?» Вечно рискующий своей жизнью воин вынужден постоянно задавать себе этот далеко не праздный вопрос, который навязывает ему сама судьба.
Цой откровенно воспевает здесь аристократический стиль бытия… По духу своих песен Цой нисколько не вписывается в классическую модель современных молодежных движений с их пацифизмом и сексуальными революциями…
Песня «В наших глазах» опять-таки в символической форме передает суровую атмосферу инициатического перерождения. Здесь – переживание дважды рожденных, оказавшихся за пределами профанического мира. И с ним у воинов нет никакого взаимопонимания. «Мы носили траур – оркестр играл туш»…
В наших глазах – звездная ночь. В наших глазах – потерянный рай. В наших глазах – закрытая дверь. Что тебе нужно? Выбирай!Стоит ли вступать в реку – или сокрушаться по «теплым» местам, сливаясь с обывательским «оркестром»? По сути это – размышление перед схваткой. Выбирай!
Мы идем! Мы сильны и бодры! Замерзшие пальцы ломают спички, От которых зажгутся костры!Либеральные критики не поняли слов этой песни, усмотрев в ней банальный «молодежный протест». На самом деле устами Виктора Цоя пела седая древность. «Завоеватель» Цоя – это типичный агрессор, ворвавшийся сюда из другого мира.
Это – наш день, Мы узнали его по расположению звезд, Знаки огня и воды, Взгляды богов. И вот мы делаем шаг На недостроенный мост, Мы поверили звездам, И каждый кричит: «Я готов!»…Музыка звучала, и гортанный голос певца складывал строфы, посылая таинственные послания в мозг Верховного. Сонливость давно покинула его. Разыгралось воображение. Под закрытыми веками вспыхивали полярные сияния, и сквозь них неслись белые, как снег, стальные птицы. В их стеклянных кабинах сидели безмолвные люди с холодными и твердыми лицами, и звезды отражались в их глазах. Люди, целеустремленные даже в своем молчании и неподвижности, источающие огненную силу. И сине-багровые отблески северного сияния играли на матово-черных нашлемных прицелах, откинутых вверх. Верховный слушал передачу и прислушивался к тому, что звуки таинственных песен будили в его душе желание битвы. Перевернуть, взорвать нынешний трусливый и обывательский мир!
Две тысячи лет – война, Война без особых причин. Война – дело молодых – Лекарство против морщин…Тяжелый «кадиллак» затормозил перед воротами огромного белого здания на Краснопресненской набережной. Передачу дослушать не удастся. Когда адъютант открыл ему дверцу, Верховный отдал ему приказ: найти автора передачи по «Маяку». Найти – и передать Сергею Васильевичу распоряжение: сделать видеофильм для Останкино. Хороший фильм! Ибо радио слишком слабое средство для передачи таких знаний…
Автоматчики у входа вытянулись в струнку, лихо вздернув подбородки. Из-под козырьков стальных касок блеснули их славянские глаза. Верховный шагал стремительно, направляясь ко входу в центральную башню белой храмины. Мягко завыл вызванный лифт.
Это бывшее здание Верховного Совета РСФСР злые языки на интеллигентских кухнях называли «Рейхсканцелярией». Сам же Верховный нарекал его своим Генштабом, Координатным ведомством. Внутри большого здания работало триста оперативных групп. Каждая отслеживала область, республику или автономный округ. Во главе группы стоял офицер новосозданной Имперской гвардии. И если группа занималась, скажем, Туркменией, то ее глава досконально знал экономику вверенной ему территории, родо-племенной и кланово-чиновничий расклад сил, крупнейшие стройки, все решения Москвы по республике. Следящие телекамеры Координатного ведомства были установлены в зданиях республиканских и региональных обкомов КПСС, которые теперь все больше назывались администрациями. И за любым заседанием шел неусыпный контроль из Москвы: информация записывалась на видеопленки, ложилась в компьютерные файлы.
Это колоссальное здание, с его подвалами и подземными ходами, служило доверху напичканным аппаратурой средоточием власти Верховного. Крышу его унизывали многочисленные спутниковые антенны. Незримые импульсы исходили отсюда, невидимые радиолучи падали на чаши антенн. Орбитальная система ГЛОНАСС-М служила Верховному глазами. В любой момент он мог, нажав кнопку на пульте, знать, где находится каждый руководитель республики или области, ибо все они, повинуясь его воле, носили навигационные приемники. Он мог проследить за движением любого эшелона, корабля и самолета, любой воинской части. Приемниками-ответчиками ГЛОНАСС оснащалось все движущееся, все важное.
В недрах дома работала суперЭВМ, одушевленная программами Заличева. В каждый момент она анализировала чудовищные объемы сообщений, показывая Верховному: эти решения – благотворны, эти – нуждаются в корректировке или полной отмене. Анализируя спутниковые данные о движении грузовых поездов и показания перекачивающих станций нефтегазопроводов, система обнаруживала любую попытку приписок или скрытое производство. Грузопотоки и показатели заполняемости складов, данные о производстве и потреблении электричества в «Единой энергосистеме СССР» сопоставлялись со сводками промышленных предприятий. Здесь же суммировались цифры, бегущие по проводам и радиорелейным линиям из контрольных точек созданной еще при Брежневе «Единой системы газоснабжения».