Крещение огнем. Мертвые не умеют смеяться
Шрифт:
Господин Хвалько не зря предавался унынию и горевал о будущих невзгодах. Пусть ничего ему со стороны начальства не угрожало, ни в ближайшем будущем, ни в более отдаленном. И со стороны закона. И даже со стороны супруги, вполне закономерно подозревающей мужа в изменах. И рак легких из-за чрезмерного увлечение курением ему не грозил, лишний вес, с которым он постоянно боролся.
Потому что на них, на страну и на мир надвигалось нечто похуже и служебного расследования или гнева начальства.
* * *
—
— Зря ты, Андрюха, эту бузу затеял, — посетовал закадычный дружок Карпунина, Борис Бельский, сын хозяйки модных бутиков «Весна-М», госпожи Людмилы Бельской — постоянной героини столичной светской хроники. — Выпили бы на халяву, потанцевали... У мамы, между прочим, счет в этом банке.
— Да хоть контрольный пакет акций! Буду я их паленую водяру жрать...
— А что тогда?
— Расклад такой, — не упуская возможности покрасоваться в очередной раз, Андрей картинно сдвинул рукав кашемирового пальто и взглянул на свой наручный «Патек Филипп», стоимостью в десять тысяч евро. — Сейчас полдевятого. Не рвануть ли нам всем ко мне на дачу? Там сейчас никого, холодильники полны, сексодромы в полной готовности... Заскочим в «Елисеевский», затаримся горючим...
— Ну, нет, — поджал губы самый старший в компании – телевизионный бизнес-аналитик Влад Борисов, довольно успешно подвизающийся на одном прайм-таймовом канале. — Это сколько же киселя хлебать до твоей хибары, Карпунин? А у меня завтра съемка. Если опять буду мешками под глазами светить — шеф будет недоволен. Еще погонят с работы! А у меня отец между прочим не олигарх а пролетарий… умственного труда.
Кто-то из девчат хихикнул. Отец Влада и в самом деле был не владельцем торговой сети или еще каким-то подобным воротилой –а всего лишь скромным директором кинофирмы второго разряда, кующим сериалы для Первого Канала.
И куда ж ты?...
Если других вариантов нет — то я в казино. Вика, Элька! Вы со мной?
— Нет, Вадик, я — с Андрюшиком, — повисла на плече разом заулыбавшегося парня Элеонора, чмокнув его в щеку и ласково стерев след помады пальчиком. — Он такой герой...
— А я в казино, — надула губы Виктория Пашнина, дочка тверского олигарха местного пошиба — не то лесного, не то — рыбного. — Не видела я ваших дач рублевских! Нажретесь — опять вам подавай танцы на столе... Вадик, ты мне купишь фишечек?
Компания довольно быстро разделилась на две неравные половины, с визгом и хохотом расселась по «Бентли», «Лексусам» и прочим хитам зарубежного автопрома, а потом, прощально гудя сигналами, разъехалась в разные стороны.
Навсегда.
* * *
— Ну что — в «Платинум Стар»?
Сияющие громады «Москва-Сити» показались над крышами домов по левой стороне странно пустынного в такой час проспекта. По количеству мчащихся в обе стороны машин можно было предположить, что сейчас где-то третий час ночи, а никак не девять.
— Фу, — скривилась Вика, отвоевавшая себе место рядом с Владом. —
— Как прикажете, барыня! — весело сымитировала дореволюционный говорок звезда бизнес-журналистики. — Других предложений нет? — полуобернулся он к заднему сиденью, откуда слышалось тяжелое дыхание и звуки поцелуев.
— Ехай, ехай! — буркнул Ильгар Абульфазов — свой из своих, тискавший сейчас податливую деваху на заднем сиденье Владова «Лексуса». — Мне по барабану — Аллах запрещает в азартные игры играть.
— Именно поэтому третьим по величине казино в Москве владеет твой троюродный дядя. Кстати - Аллах девиц лапать не запрещает? — Влад поймал зеркалом заднего вида пикантную сцену.
— Сейчас темно, — ухмыльнулся во все тридцать два белоснежных зуба татарин. — Он не видит. А может и спит уже –надо ж старичку отдохнуть когда?
— Значит, возражений нет, — утвердительно заявил Влад, въезжая на мост. — Тогда, с ветерком...
Но «с ветерком» не получилось — на Смоленской набережной пришлось проталкиваться через толпу, над которой реяли транспаранты и флаги всех цветов радуги, среди которых преобладал ядовито оранжевый — уже много лет, ассоциировавшийся со всякого рода «демшизой» — и сюда проросли метастазы «Рус-Майдана», вяло кипевшего уже несколько месяцев.
— Куда прешь, крыса! — грозил кулаком очкастой пожилой «демократке» лезшей прямо под бампер, непрерывно вопящего клаксоном «Лексуса», Вика. — Вали к своим шизикам, старая перечница!
— Дави их! — восторженно встрял с заднего сиденья Абульфазов.
Нет, «золотая молодежь» определенно «демократической оппозиции» не сочувствовала, -подумал Влад про себя. Да и с чего бы? Им сладенькие песни о «торжестве либерализма» набили оскомину еще в школе, как их родителям — байки о «светлом будущем для всех трудящихся».
— Когда, наконец, эту шушеру с улиц выметут? — пожаловалась, поправляя перед карманным зеркальцем абрис пухлых губок, Вика, когда человеческая круговерть осталась позади, сменившись реденькими, жмущимися к тротуарам группками, осененными каким-нибудь «Воров в погонах — к ответу!» или «Долой Курдюмова!» — Куда полиция смотрит?
Но впереди призывно сиял огнями культурно-развлекательный центр и мысли молодых людей, в предвкушении удовольствий, переключились на совершенно другие темы...
* * *
Подмосковье. 30 декабря 201...года. Четыре часа до времени «Ч»
Сергей лежал без сна, слепо уставясь в темноту широко раскрытыми глазами.
Он отлично знал, что нужно спать, что через несколько часов сыграют побудку и снова весь день, а то и боль-шую часть ночи придется «лётать», как и любому «духу». Лётать... Странное слово... Странное для оставшейся в уже подернутой флером забвения гражданской жизни. Но сейчас словечко обрело смысл: шустрить, успевая выполнять не только прямые, предписанные уставом, обязанности, команды офицеров и сержантов, но и многое другое. Например, прихоти «черпаков» — таких же, как и он сопливых призывников, разве что «забранных» на полгода раньше.