Крещение огнем. «Небесная правда» «сталинских соколов» (сборник)
Шрифт:
– Здравствуйте! А вы что, будете нас ночью охранять? – кое-как преодолев смущение, спросил Матвей. И в ответ мягкий певучий голос:
– Нет. Охраняют вас красноармейцы с винтовками, но они на улице стоят. А я здесь за порядком слежу…
«Она Светлана! Я не могу ошибиться! Но увы! Меня не узнают. Надо начинать все сначала…» – принеслось в голове.
– Понятно. Давайте знакомиться – Матвей Осипов, летчик. – Он улыбнулся: – А вы – Светлана.
Девушка улыбнулась:
– Верно. Только пока я Светлана, и всё.
– Это как же понимать?
– А вот так: профессии у меня еще никакой нет. В этом бы году десять классов закончила, а тут был фронт. Страх, что творилось, да и сейчас бомбят все время.
– Не горюй, Светлана, теперь вот наши наступают. Так что на следующую зиму опять будешь учиться.
– Хорошо бы…
– Что, сомневаешься?
– Почему же? Верю. Но пока пошла в БАО [6] работать, а дальше видно будет.
6
Батальон аэродромного обеспечения.
Матвей вел этот ни к чему не обязывающий разговор, а в душе росла обида: неужели Светлана не помнит ни его лица, ни фамилии, ни имени? Ему страстно захотелось, чтобы прошлая весна не затерялась в девичьей памяти навсегда, но и напоминанием о встрече боялся поставить девушку в неловкое положение.
«Как поступить?.. Если не сказать сейчас, то не говорить вообще. – Наморщив лоб, он лихорадочно искал решение. – Зачем же врать?.. Нам было весело. Почему же она была должна запомнить нас?.. А письмо?.. Это что – девичья шутка? Просто решила подурачиться?..»
В этих рассуждениях с собой он совсем потерял нить разговора, и девушка, испытывая неловкость в обществе молча стоящего Матвея, вывела его из глубокой задумчивости вопросом:
– Вы меня слышите?.. Что-нибудь случилось?
– Случилось, Светлана, случилось! – Он улыбнулся и сделал к ней еще шаг. – Мне вдруг вспомнился Киев. Девушка с туфлей в руке и два молодых летчика…
С каждым новым словом глаза Светланы приобретали какое-то удивленно-виноватое выражение. Но через растерянность и стеснительную улыбку на лице все явственнее проступала радость ничем не омраченных, приятных воспоминаний. Она встала.
– И вот я спрашиваю себя, – продолжал Матвей, – не мы ли это были?.. Я – это Матвей! А вы – Светлана! Саша отсутствует. Воюет в другом полку.
Матвей замолчал, лукаво улыбаясь. Он был рад, что ему удалось превратить выяснение отношений в шутку.
– Вы меня, Матвей, простите! Я очень хорошо помню тот день и часто его вспоминала. Но встретиться здесь, в такое время, когда все рушится… Это невероятно!..
Они наперебой стали вспоминать киевское совместное путешествие, послание гимназистки, как Светлана назвала свое письмо, и смеялись, закрывая рты ладонями, чтобы кого-нибудь не разбудить ненароком.
Матвею не хотелось уходить, но он понимал, что разговор надо заканчивать, что пора поздняя.
– Светлана, а когда кончается ваша смена?
– Завтра вечером.
– Если мы успеем приехать с аэродрома, можно я вас провожу домой?
– Как-то непривычно. Меня, кроме мальчиков из нашей школы, никогда никто не провожал.
– Но я и есть мальчик из вашей школы. Мы же здесь живем.
Они засмеялись.
– Вы, Матвей, идите спать. А то ведь вставать рано.
– Хорошо. Спокойного дежурства, Светлана.
– А вам спокойной ночи.
Матвей повернулся и пошел. Он чувствовал, что вслед ему смотрят огромные голубые глаза. Матвею хотелось оглянуться, но он почти вслух приказал себе: «Не оглядывайся!» – и сдержал себя.
Провожающий взгляд Светланы заставил его подтянуться, расправить плечи. Ему хотелось идти широким военным шагом, и только сознание того, что многие уже спят, удержало его от этого мальчишеского поступка.
Совинформбюро еще передавало о наступлении советских войск в районе Харькова. Но на самом деле наступающие войска уже исчерпали свои возможности. Осипов, как и многие, не угадал. Наступление закончилось без победы. Фашистское командование, оправившись от неожиданности, смогло произвести крупную перегруппировку своих войск и подготовило страшной силы контрудар. В создавшейся обстановке судьба частей Красной Армии, находящихся на Барвенковском плацдарме и южнее Харькова, была предрешена. Только ввод в сражение новых крупных оперативных резервов мог исправить ошибки и просчеты командования Юго-Западного фронта. Но резервов не оказалось.
Из района Славянск – Краматорск в направлении на север и северо-запад ударная группировка армейской группы «Клейст» в составе одиннадцати дивизий обрушилась на коммуникации наступающих. Из района Волчанска части 6-й немецкой армии устремились на юг. И через несколько дней в районе Балаклеи захлопнулись клещи. Советские войска, находящиеся западнее реки Северский Донец, были отрезаны.
Лето вновь превратилось в период тяжелейшего испытания армии и народа, тыла и фронта.
Июльским утром четырнадцать немецких дивизий и крупные силы фашистской авиации из районов Волчанска и Чугуева были брошены в наступление.
Оказалось, что командованию Юго-Западного фронта противопоставить лавине немецких войск, устремившихся на восток, в излучину Дона, нечего. У фронта в резерве сил не было.
Уже после нашей победы, после окончания Великой Отечественной войны историкам стало известно, что Военный совет ЮЗФ обратился в Ставку Верховного Главного командования с просьбой срочно усилить войска фронта за счет стратегических запасов, находящихся в ее резерве. Однако просьба была невыполнима.
Стало известно и письмо Верховного, направленное в адрес командования ЮЗФ, в котором говорилось: «…Вы неоднократно убеждали нас в успехе наступления ЮЗФ по освобождению Харькова, Полтавы и дальнейшего продвижения на Запад. Мы согласились с Вами. А теперь Вы просите резервы!
У нас нет резервов. Есть всего не полностью сформированных два стрелковых корпуса. И мы их отдаем Вам…»
ЮЗФ рухнул. Немецкие войска в полосе от Волчанска до Ростова-на-Дону устремились на восток и Северный Кавказ.
Только взятие И.В. Сталиным ответственности за трагическое положение ЮЗФ на себя (Ставку), выраженной словами: «…Мы согласились с Вами…», спасло командование (Тимошенко, Баграмян, Хрущев) от повторения судьбы руководства Белорусского округа в 1941 году.