Крещение огнем. Вьюга в пустыне
Шрифт:
Однако именно здесь русские до сих пор способны достичь прорыва. Именно русские сегодня накопили запас еще не востребованных толком агротехнологий, что позволяют резко увеличить продуктивность сельского хозяйства при снижении удельных затрат труда, горючего, удобрений и денег, при этом не прибегая к ГМ-культурам. Описание таковых технологий – отдельная тема.
В своих прошлых книгах автор этих строк описывал так называемые биофотонические (или волновые) отечественные технологии воздействия на растения и скот, что ведут к активизации их жизненных сил. Самый удачливый предприниматель в этой области сегодня – Георгий Коломейцев, что с начала 1980-х годов
К сожалению, государственные чиновники замечать Коломейцева не хотят. Оно и понятно: им невыгодно, чтобы на производство тонны зерна или мяса снижался расход топлива, удобрений, денег. Ибо тогда сокращаются возможности для воровства, для выбивания денег из бюджета на помощь аграриям. Чиновникам важно, чтобы государство тратило на село как можно больше. А потому биофотонику они в упор видеть не желают.
Сломав сопротивление косной бюрократии и задействовав возможности русско-советских исследователей, наш Верховный мог свершить и агропромышленное чудо.
У нас до сих пор есть и другой русский сельский гений: Анатолий Шугуров. Коего тоже чиновники игнорируют, причем вот уже двадцать лет подряд. Он применяет сеялку АУП-18, что сводит почти к нулю потребность в любых удобрениях. А изобрел эту сеялку председатель колхоза Прохоров в 1978 году.
«…Прохоровской сеялкой можно было сеять по любой целине БЕЗ ПЛУГА, выполняя за один проход по полю четыре операции, слитые воедино: предварительную обработку почвы, удобрение, посев и боронование. Причем только эта сеялка (единственная в мире до сих пор!) укладывала в землю семена сплошным безрядковым рассевом, на оптимальном расстоянии друг от друга, без дурно-пустотного междурядья, в коем хищно и вольготно перли в рост сорняки…
…Председатель колхоза Прохоров успел изготовить кустарным способом несколько экземпляров своей сеялки и раздать их по агрохозяйствам – в разные климатические и почвенные зоны. И везде! Повторяю, везде этот фантастический агрегат дал прибавку к урожаям (по сравнению с пахотой) 5–8 центнеров с гектара. Он вдвое уменьшал трудозатраты и горючее, повышал плодородие почвы, истреблял сорняки и напрочь ликвидировал ветровую и водную эрозии, успевшие поразить своими метастазами к 80-м годам более половины российской пашни и почти весь распаханный Казахстан.
Обо всем этом мы и рассказали когда-то в документальном фильме «Миллиарды в чемоданчике», сделанном на Самарской студии кинохроники. Пользуясь давним личным знакомством с тогдашним премьер-министром РСФСР, членом Политбюро ЦК КПССС А.В. Власовым, я попросил его показать фильм элите советских агроспецов: академикам, членкорам ВАСХНИЛа, докторам сельхозинститутов СССР. Власов собрал эти «агросливки» в кинозале Совета министров. Мы знали, кто нас будет «пробовать на зубок»: большинство из них мытьем и катаньем, нахрапом и авторитарным весом внедряли в учебники сельхозвузов один и тот же железобетонный постулат: «Обработку почвы надлежит вести главным способом – пахота плугом с предплужником на глубину пахотного слоя».
Все это мы знали из горького опыта практиков земледелия. Именно потому весь фильм был построен на жесткой, неопровержимой и масштабной фактуре, которая уже накопилась у нас к этому времени: названия хозяйств, их зерновая площадь, структура почв, осадки. И сравнительные цифры урожаев – с пахотных земель и полей, засеянных АУПом Прохорова. Разница была поразительна и убойна для жрецов плуга, сидящих в кинозале. Зловещая тишина, висевшая в зале во время первой половины просмотра, все чаще прорывалась к концу фильма какофонией остракизмов, сплетенных из смешков, ехидных реплик, зевков с подвывом.
Вспыхнул свет. И на предложение Власова высказаться – на авторов и на Прохорова (который не смог приехать на просмотр по здоровью) обрушился вал шипящей, почти открытой ненависти, в коей не было ни одного комментария по существу фильма и технологии, базирующейся на его АУПе:
– Он учит нас, как скармливать элитное посевное зерно грачам и воронью!
– Этот неуч не в состоянии понять, что его ублюдочный так называемый АУП без пахоты задушит поля сорняком!
– Товарищ Власов, а вы не поинтересовались, кто позволил авторам тратить государственные деньги на эту кинобелиберду?
– Вы угробили два часа нашего времени, оторвали от научной работы.
Мы были ошарашены, раздавлены, не ожидая столь ядовитого, утробного лая. Мы еще не осознали тогда его социальной геополитической подоплеки.
Но Александр Владимирович встал и оборвал поносную истерику:
– Мы вас выслушали, ДОРОГИЕ наши теоретики (отчетливо помню: он не назвал тот ангажированный синклит в своем обращении ни «товарищами», ни «учеными»). Не смею больше отнимать ваше драгоценное время.
Встал и пошел к выходу. И у самого порога бросил в ошарашенную академическую стаю:
– Черного кобеля не отмоешь добела!»
Так вспоминает один из соратников Прохорова, Евгений Чебалин («Завтра», 22.08.2007). По его словам, последний советский премьер правительства Российской Федерации Власов по своей инициативе наладил производство прохоровских сеялок в Сызрани, и там до гибели СССР успели изготовить сотню агрегатов. Новую технологию стал использовать глава успешного хозяйства «Товарищество на вере «Пугачевское» (Пензенская область) Анатолий Шугуров. И что же?
«Европа, весь мир прессуют у себя пашню интенсивным земледелием: пахота, удобрения, пестициды и колеса тяжелых машин сплющивали давно уже мертвую почву до состояния окаменевшей гидропоники – практически с нулевым (без химии) плодородием. Затрачивают на получение одного центнера полусъедобного зерна 350–400 рублей. Шугуров, тратя 70–90 рублей, получал по 40–50 центнеров с гектара абсолютно экологически чистой пшеницы и ячменя с клейковиной 25 процентов и выше. При этом росло плодородие! Что изменилось за это время?
Едем с Анатолием Ивановичем по полям. Их у него около 7 тысяч гектаров. Через несколько дней – жатва. Шугуров, утопая туфлями в земле, заходит в поле. Закрыв глаза, подставив лицо солнцу, ласкает ладонями налитые жизненным соком колосья. Прикидывает:
– Тридцать пять центнеров с гектара. Если бы не мыши (прошлая осень расплодила полчища мышей, на поле там и сям выгрызенные проплешины), было бы далеко за сорок.
Год назад здесь собрали под пятьдесят. Это – наша средняя полоса, зона рискованного земледелия.