Крещение огнем

Койл Гарольд

Керро это даже удивило. Он остановился и небрежно ответил на приветствие. В этот момент он услышал звук упавшего ме­таллического предмета и увидел, как по асфальту покатился ма­ленький металлический зажим. Гарольд решил, что отвалилась одна из застежек, которыми крепились к форме эмблемы и зна­ки отличия. Капитан начал шарить руками по кителю и ощупы­вать лацканы. Козак тоже услышала, как что-то звякнуло, уда­рившись об асфальт. Увидев, что Керро проверяет форму, она последовала его примеру. Несколько секунд два пехотных офи­цера молча ощупывали себя. Случайному наблюдателю, никогда не служившему в армии, их действия показались бы весьма стран­ными: можно было ненароком подумать, что эти двое ищут на себе насекомых.

Но для солдата забота о том, чтобы форма все­гда находилась в порядке — часть его армейской жизни.

Хотя Гарольд начал первым, Нэнси, у которой было куда мень­ше значков и планок, управилась раньше, наткнувшись на шты­рек полковой эмблемы.

— Похоже, сэр, это мое.

Керро перестал проверять свою форму и немедленно обратил все внимание на землю. Обнаружив злополучную деталь у себя под ногами, он поднял ее.

— Держите, лейтенант. Вот ваш беглец.

Козак протянула руку, забрала у Керро зажим и, поблагода­рив, попыталась приладить его на место. Но, не снимая кителя, справиться с этой задачей оказалось нелегко. Полковая эмбле­ма, крепившаяся по центру зеленой командирской нашивки на погоне кителя, находилась между плечевым швом и воротником. Вытянув шею и скосив глаза вправо, девушка старалась, правой рукой удерживая эмблему на погоне, левой приладить зажим. Керро молча наблюдал за ней, и это нервировало Нэнси. После двух неудачных попыток зажим выскользнул у нее из пальцев и снова упал. Козак смущенно посмотрела на капитана, пожала плечами и стала медленно нагибаться.

Но Гарольд оказался проворней. Подхватив зажим во второй раз, он шагнул вперед:

— Дайте-ка я помогу, иначе вы застрянете здесь на целый день.

Козак выпрямилась, а Керро, зажав эмблему в одной руке, другой начал закреплять зажим. Закончив работу, он отступил на шаг:

— Ну вот, теперь все в порядке!

— Спасибо, капитан. Просто я немножко волнуюсь, вот и все. Ведь это мое перрое назначение.

Это признание прозвучало так обезоруживающе искренне, что Керро даже растерялся. Но буквально через несколько секунд, подчиняясь многолетнему опыту общения с подчиненными, он обратился к Козак так, как если бы перед ним стоял обыкновен­ный пехотный лейтенант:

— Понимаю. Ведь нельзя допустить, чтобы вы явились в свою роту в таком дерьмовом виде, верно?

У Нэнси будто гора свалилась с плеч. Она улыбнулась:

— Конечно, сэр. Это никуда не годилось бы. Ценю вашу по­мощь и внимание.

И это было правдой. Впервые за весь день, вернее сказать, впервые за несколько недель кто-то из военных отнесся к ней как к своему равноправному коллеге — к офицеру. И сделал это армейский капитан — настоящий, боевой: об этом говорили его нашивки и награды.

Кивнув на прощанье, Керро открыл дверцу машины:

— Что ж, прошу меня извинить, но мне пора.

Еще раз отдав честь, Козак пожелала ему удачи на новом посту. Гарольд невесело усмехнулся, тряхнул головой и стал за­бираться в машину:

— Боюсь, что удача мне изменила. Придется просиживать штаны в штабе бригады.

Хоть Нэнси и не поняла, почему. Керро недоволен назначени­ем на столь высокий пост, она на всякий случай кивнула. "Мо­жет быть, — подумала девушка, когда капитан уехал, — все будет не так сложно, как я себе представляла".

Глава 2

Для того чтобы устроить восстание, не нужно большинства — нужны только несколько решительных людей и веская причина

Х. Л. Менкен

28 июня, 17.45 Сьюдад-Виктория, штат Тамаулипас, Мексика

Правительственные чиновники штата Тамаулипас, ожидаю­щие прибытия президента Мексики, были совсем измотаны со­бытиями последних дней, когда на них, как гром среди ясного неба, обрушился кризис. У него не было явных причин, кроме хаоса, царящего в жизни страны. Уже семь дней на большинстве нефтепромыслов штата бастовали нефтедобытчики. Сначала ду­мали, что это — всего лищь эхо волнений, сотрясавших про­мышленные города: уже бывали случаи, когда промысловики заявляли о своей солидарности с теми,, кто трудится на заводах и фабриках. Поэтому никто особо не удивился, когда волна заба­стовок перекинулась на нефтепромыслы.

Пока помощники и советники губернатора штата томились в ожидании, сам он мерил шагами зал аэровокзала, дожидаясь при­бытия президента и его команды. Он то и дело подходил к окну и смотрел на летное поле, где под палящим солнцем стояла куч­ка военных. По совету командующего военным округом полков­ника Гуахардо было решено, что встреча между президентом и губернатором должна быть краткой и сохраняться в тайне.

— Посудите сами, — сказал губернатору Гуахардо. — Что подумают люди Тамаулипаса, если каждый раз, когда у вас воз­никнут мелкие нелады с рабочими, придется вызывать президен­та? К тому же, эль президенте начинает тяготиться семьей и отпуском. Он будет только рад воспользоваться этим поводом и, наведавшись сюда, вернуться в Мехико к любовнице.

Губернатор согласился, хоть и не считал подобные нелады мелкими. В конце концов, с президентом желательно поддержи­вать хорошие отношения. В то же время, губернатор не хотел оказаться в слишком большом долгу у молодого главы государ­ства или позволить незаслуженно преувеличить роль президента в улаживании конфликта с рабочими нефтепромыслов. Сохра­нив встречу в тайне, можно, в крайнем случае, сделать ввд, что ее вообще не было, хотя на самом деле об этом все узнают.

Озабоченный этими соображениями, губернатор даже не спро­сил полковника, откуда ему известно о любовнице президента и его намерениях. Впрочем, тут все и так ясно: губернатор и сам бы охотнее провел ночь с любовницей, чем неделю — в Круїу семьи.

Дверь зала открылась, и все повернулись, чтобы посмотреть, кто вошел. Молодой офицер ВВС застыл на пороге под напря­женными взглядами присутствующих и, не зная, как поступить, вопросительно взглянул на Гуахардо. Несколько мгновений он глядел в холодные и бесстрастные глаза полковника. Наконец Альфредо едва заметно кивнул, подзывая лейтенанта.

Пересекая зал и стараясь держаться как можно дальше от того места, где расхаживал взад-вперед губернатор, лейтенант приблизился к Гуахардо, склонился к нему и что-то прошептал. В лице полковника ничего не дрогнуло, он даже ни разу не кив­нул. Когда доклад закончился, Альфредо встал, одернул китель и, повернувшись к офицеру, тихо отдал ему несколько распоря­жений. Губернатор, который в это время приблизился к ним, успел расслышать, как полковник подчеркнул, что лейтенанту вменяется в обязанность лично проследить за тем, чтобы о пре­зидентском самолете позаботились так, как было предусмотрено ранее.

— Все будет сделано, — отрывисто ответил лейтенант и вы­шел.

Обратившись к губернатору, Гуахардо спокойно сообщил, что самолет президента приземлится через пять минут. Губернатор молча кивнул и снова принялся мерно вышагивать по залу, оста­новившись только после того, как за окном, наконец, показался "Боинг-727" мексиканских ВВС. Вздохнув, он поправил галстук и направился к двери. За ним поспешили помощники и советни­ки — все, кроме Гуахардо.

Самолет еще не замер на полосе, как невесть откуда высы­павшие охранники — одни в форме, другие — в белых рубаш­ках с короткими рукавами — кольцом окружили его. К люку уже подъезжал самоходный трап, а сзади, тяжело громыхая, под­ползал топливозаправщик. Выйдя из самолета, президент несколь­ко секунд помедлил, как будто чего-то выжидая. Потом глазами отыскал губернатора и, когда взгляды их встретились, широко улыбнулся, чтобы скрыть глубокую озабоченность.