Крещение огнем

Койл Гарольд

И только когда он подошел к двери президентского кабинета и уже взялся за бронзовую ручку, раздался голос:

— Полковник Молина беседует с полковником Завалой. Вряд ли они захотят, чтобы им помешали.

Гуахардо помедлил, не отрывая ладони от дверной ручки. Он слегка повернул голову в сторону говорившего. Это был майор Рикардо Пуэрто — адъютант Молины. Почуяв назревающий кон­фликт, толпа зашевелилась, освобождая пространство между сто­ящим Гуахардо и сидящим Пуэрто. Теперь их разделял только большой стол, загроможденный стопками бумаг и папок. Пуэрто не сделал никакой попытки встать; пожалуй, даже напротив: вызывающе глядя на

Гуахардо, он еще небрежнее развалился на стуле.

Адъютант полковника Молины исполнял обязанности секре­таря, когда члены Совета тринадцати собирались для разработ­ки планов революции, илч курьера по особым поручениям, ког­да его шефу требовалось быстро и незаметно передать сведения другим членам Совета. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Пуэрто стал ощущать себя частью святая святых рево­люции и усвоил неподобающе ему манеры. Гуахардо никогда не упускал случая поставить зарвавшегося младшего по званию офи­цера на место. На миг их взгляды скрестились, и в комнате сно­ва наступила тишина: всем хотелось узнать, чья же возьмет?

"И почему это, — подумал полковник, — младшие офицеры вечно стараются раздуть собственную значимость за чужой счет?".

Ведь у Пуэрто не было иных причин останавливать его, кроме желания потешить свое самолюбие. Молодой болван, играющий в дурацкие игры. А сейчас не время для этого. Ответить на вызов Пуэрто или хотя бы показать, что заметил его — значит уронить себя в глазах толпящихся в приемной людей. "Его бесцеремон­ное поведение просто не заслуживает моего внимания", — ре­шилДуахардо. Не сводя глаз с Пуэрто, полковник повернул двер­ную ручку и с деланной небрежностью распахнул дверь. Без даль­нейших промедлений, слегка наклонив голову, он быстро вошел в президентский кабинет, предоставив майору бороться с бес­сильным гневом.

Полковник Эрнандо Молина, сидя за столом, смотрел на во­шедшего. Позади него стоял полковник Сальвадо Завала, член Совета, отвечающий за внутренние дела. Положив одну руку на стул, друїую — на стол, Завала наклонился и через плечо сидя­щего Молины читал документ, который тот просматривал. Огля­дев с порога своих товарищей-заговорщиков, Альфредо внезап­но осознал, что успел лишь вымыть руки и побриться, а одет в ту же форму, которую носил, не снимая, последние двадцать четыре часа. Пропыленная, забрызганная грязью, вся в пятнах, она, к тому же, источала своеобразный запах — смесь авиаци­онной гидравлической жидкости, пота и едкой вони горелого мяса.

Но все сомнения, которые могли возникнуть у Гуахардо отно­сительно его вида, были скоро рассеяны тем приемом, который оказал ему полковник Эрнандо Молина, глава Совета тринадца­ти, президент временного правительства и крестный отец его старшего сына. Он порывисто встал, и лицо его осветилось улыб­кой:

— Альфредо, дружище! Как я рад тебя видеть!

Неожиданное появление Гуахардо и внезапная бурная реак­ция Молины застали Завалу врасплох. Едва не сбив; его с ног, Молина стремительно обогнул стол и, обеими руками стиснув ладонь Гуахардо, принялся энергично ее трясти.

— Вот мы и добились своего, дружище. Решились, и сделали то, что уже давно нужно было сделать.

— Это только начало.

Не замечая сдержанного ответа и бесстрастного лица собе­седника, он подвел его к огромному мягкому креслу.

— Конечно, предстоит сделать еще многое, но, по крайней мере, мы взялись за дело. Садись и рассказывай.

Перед тем как сесть, Гуахардо обратил внимание на ало-бело- зеленую ленту — символ президентской власти. Она была не­брежно перекинута через спинку кресла, к которому подвел его Эрнандо. У Альфредо мелькнула мысль: намеренно ли Молина выбрал это место, чтобы выразить свое пренебрежение к власти, которую олицетворяла лента, или его просто переполняет сию­минутная эйфория — чувство облегчения, которое испытыва­ешь, когда обстановка позволяет сбросить нервное напряжение и расслабиться. Если в этом поступке и был скрытый намек, он оказался слишком тонким для уставшего мозга Гуахардо, при­выкшего мыслить практически. Повернувшись к ленте спиной, он сел и удобно откинулся на спинку.

Молина подошел к такому же креслу и тоже сел. Его д#иже- ния, выражение лица, все его поведение говорили о том, что перед вами — человек, у которого много дел и мало времени. Возбуждение, охватившее его, не было вызвано ни паникой, ни страхом, ни смятением. И Гуахардо, и те члены.Совета, кбторые считали Эрнандо своим другом, это отлично знали. Этот пехот­ный полковник пользовался в армии репутацией человеку, кото­рый не боится никого и ничего. Он сохранял хладнокровие даже в самых неблагоприятных ситуациях, и действовал с расчетли­востью, точностью и беспощадностью автомата, за что И полу­чил прозвище "Акула". Гуахардо догадался, что Молину вооду­шевил стремительный поворот событий, произошедших за послед­ние двенадцать часов, поскольку он и сам испытывал те же чув­ства. Наверняка все члены Совета, которые, подавляя в себе страх разоблачения или неудачи, долгие месяцы вынашивали тай­ные планы переворота, теперь ощущали радостное облегчение: наконец-то они получили возможность действовать открыто.

— Говори же, дружище, все прошло нормально?

Альфредо прикрыл глаза и неторопливо кивнул, потом ти­хим, размеренным голосом принялся подробно излагать свои дей­ствия с тех пор, как он покинул Викторию.

— Президент и его кабинет, в том числе министры финансов, национальной обороны, планирования и бюджета, а также гене­ральный инспектор сели в президентский самолет» Два пере­хватчика F-5, которые должны были наблюдать за президент­ским самолетом, к этому времени уже поднялись в воздух и ожи­дали его к северу от Виктории.

Я как можно скорее вылетел из Виктории и последовал за президентским "Боингом" на своем вертолете. По пути я полу­чил сообщение перехватчиков о том, когда и где упал самолет президента. До моего прибытия они вели наблюдение за местно­стью. Командир звена доложил, что, насколько они могут су­дить, никто не прибыл в район аварии раньше меня. И когда вертолет приземлился, те, кто был со мной, тоже убедились в этом. — Закончив рассказ, Гуахардо откинулся в кресле.

На мгновение в комнате повисла тишина. Молина ждал продол­жения, и когда его не последовало, тихим, едва заметно дрогнув­шим голосом задал вопрос, который терзал его больше всего:

— Удалось ли тебе лично удостовериться в том, что прези­дент мертв?

В другой обстановке Альфредо вспылил бы и не стал отве­чать на столь глупый вопрос. Но сейчас обстановка требовала точности. Осуществляя сложный и стремительный план, направ­ленный на то, чтобы обезглавить правительство Мексики и за­менить его Советом тринадцати, полковники постоянно находи­лись под угрозой разоблачения. В такой ситуации ничего нельзя было принимать на веру, поэтому приходилось подтверждать оче­видное.