Крещенные кровью
Шрифт:
– Ты што, меня видел? – побагровел Игнат.
– Нет, не я. Но видели, – честно признался Аверьян.
– Обозналися, значит, – ухмыльнулся негодяй. – Эдаких, как я, в городе много ходит!
Он схватил Аверьяна за руку, оглянулся, отвел его подальше и сказал, понизив голос до едва слышимого:
– Знаешь што, зятек мой любезный, я ведь сюды по делам службы заглянул. Усек?
– Што усек? – не понял Аверьян.
Игнат, надуваясь от важности, продолжил
Как только он замолчал, чтобы перевести дух, Аверьян, выждав момент, спросил:
– А какие могут быть у тебя дела в молельном доме? Грехи пришел замаливать или ешо по каким сурьезным вопросам?
– Да так, поглазеть на сборище вашенское заглянул, – уклонился от прямого ответа Игнат. – Определить вот хочу, пора вас гнать взашей али погодить малость?
– А я вот подумал, ты за пистолетом своим заявился?
– И за ним тожа. Не сумлеваюся, што ты мне его щас отдашь.
– А ежели нет? Што тогда?
– Тогда в другом месте разговаривать будем. Только после разговора тово смертной казни через расстрел тебе не избежать! – Игнашка говорил, подчеркивая каждое слово, как будто предъявлял ультиматум враждебной стороне.
– Энто ты моех мальцов сюды приваживаешь? – спросил Аверьян, хмуря брови. – И Стешу под Ивашку тожа ты подсовываешь, шкура продажная?
– Я? – Игнат нервно рассмеялся, видимо, вопрос попал в самую точку.
– Ты, хто ж ешо, – пронзил его грозным взглядом Аверьян. – Уж кому-кому, а мне доподлинно известно, што добродетели тебе неприемлемы. Ты к скопцам мою семью сбагрить хотишь, штоб зараз моею избою и пожитками завладеть.
– Вот уморил, кастрат несчастный! – хохотнул Игнат. – Да твоя изба давно уже моя, понял! Вот токо и в мыслях не держал, што ты живым возвернешься.
Калачев даже в темноте ночи почувствовал пристальный взгляд шурина. Он знал и помнил этот взгляд. Возможно, у Игната есть свои причины, чтобы быть здесь…
– Какова хрена ты возвернулся? – спросил Игнат, сплюнув под ноги.
Он был в ярости, и Аверьян чувствовал это.
– Так Хосподу было угодно, – ответил он.
– К скопцам в секту тебя тоже Хосподь твой послал?
Аверьян не ответил. Даже бровью не повел, услышав провокационный вопрос шурина.
– Чаво молчишь, бутто говна в рот набрал? – наседал Игнат, бросая пугливые взгляды в сторону дома. – Чем тя скопцы эдаким приманили, што ты от яиц и от семьи своей зараз отказался?
Калачев промолчал и на этот раз, но на глазах его выступили слезы сильной обиды.
– Ладно, не сердись, – ослабил натиск шуряк. – Жив остался –
– И тебе понадобится моя помощь? – проглотив ком в горле, поинтересовался Аверьян.
– Верно мыслишь, зятек… – кивнул Игнат.
Аверьян смахнул рукавом слезы. Он вдруг почувствовал себя достаточно сильным, чтобы настаивать:
– Так пошто ты семью мою к скопцам сманиваешь? Эдак избавиться от них замыслил?
Шурин нахмурился, пробормотал под нос какое-то ругательство и снова сплюнул.
– Не тваво ума дело, – процедил он сквозь зубы. – Подсобишь мне кое в чем, в покое твоих оставлю. Не подсобишь – локти кусать будешь, не обессудь.
Осознав, что скользит по тонкому льду, Калачев решил не сдаваться. Если Игнату понадобилась его помощь, то он, Аверьян, сможет потребовать что-либо взамен.
– Об чем я могу пожалеть, скажи на милость?
– Об том покуда умолчу, – ответил Игнат таинственно.
Аверьян недоверчиво хмыкнул, ему не понравился ответ.
– Тебе што и впрямь хочется знать большева? – насторожился Игнат.
– Я хочу знать, хде мои жена и дети? – сказал Аверьян, чеканя каждое слово.
Его глаза уже привыкли к темноте, и он старался разглядеть лицо шурина в окружающем мраке.
– Нет их нынче здесь, – ответил тот, и голос его, обычно ровный, с легкой бравадой, сейчас был искажен до неузнаваемости. – Но с ними все хорошо, не сумлевайся.
Аверьян все понял: негодяй задумал какую-то аферу. Расчет прост. Он, тайком от Стеши, собирался «продать» ее и детишек скопцам. Сектанты бы их оскопили и тем самым лишили возможности возврата к прежней жизни. А Игнат, без особых хлопот, становился хозяином их имущества. Если скопцы попытались бы заявить о своих правах, то с маузером и мандатом чекиста Игнат быстро указал бы им на место!
– Ты кому служишь, иуда? – спросил Аверьян, глядя грозно на шурина. – Видать, ты и чекист, и разбойник заодно! Хороша власть советская, ежели ей вот эдакие проходимцы служат.
Игнат не обиделся, а рассмеялся. Ему даже польстил упрек зятя.
– Энто ты здорово щас сказанул! С таким нажимом, аж дух захватило! А я власти советской достойно служу, не сумлевайся. Я лояльность власти новой возымел. Меня за то обласкали и на службу приняли! Так што не лайся на меня, говнюк кастрированный, и маузер мой обратно возверни! Щас со мной шутки плохи!
– И кем же тебя приняли на службу? – спросил Аверьян. – Пошто здеся околачиваешься, а не дело свое делаешь?