Кресло для курения

Вилькс Максим

Аня была похожа на маяк на берегу моря, что направляет корабли. Только вместо кораблей она подсвечивала лучами кресло. Если бы это было обычное кресло, возможно, моя жизнь сложилась бы иначе. Но передо мной стояло инвалидное кресло в собранном состоянии, чем вызывало очень много вопросов.

– Вот это открытие! Всегда мечтала завести себе такое, чтобы кататься на нем, а не ходить двумя ногами! – сказала она, подходя поближе.

– Знаешь, у тебя достаточно черный юмор. Когда-нибудь он нас погубит, – сказал я, убирая арматуру и следуя за ней.

Кресло было цвета хрома и отражало от наших фонарей

свет. В то же время чувство чего-то неправильного, темного переполняло меня. Чувство, которое возникает, когда ты вроде ничего плохого не делаешь, а всё равно моральные рамки, что строит общество, пожирают изнутри. Подумай о людях, которым приходится на них передвигаться из-за болезни или по другим причинам. Становится грустно, хотя им не нужны твои сочувствие и грусть. Может, они вообще устраивают на них гонки и живут полной жизнью. Было бы забавно и интересно посмотреть на это, и не было бы тогда никаких угрызений совести.

– Ну, кто первый? – с игривой улыбкой на лице спросила Аня, стряхивая с нашего трофея слой пыли и приглашая присесть.

– Да брось, это плохая примета! – сказал я, сам не зная почему. Может, есть внутри горький страх, что если ты попробуешь, то уже не сможешь слезть.

– Пфф, ты серьезно? Сейчас век технологий, у нас, черт возьми, телефоны с фонариками, которые дают нам свет, – сказала она, размахивая им и делая неплохое светошоу. – А ты боишься сесть в кресло из-за приметы? И вообще, что за дурацкая примета? Я впервые о такой слышу.

– Ну, не то чтобы, оно ведь пыльное! – мои отговорки больше от самого себя, чем от неё, рушились на глазах.

– Представляешь, бог даровал людям руки, чтобы они смогли стереть пыль с кресла и сесть на него, – сказала Аня и продемонстрировала это на личном примере, протирая кусочек колеса.

– А как же век технологий, или телефон тебе создал тоже бог?

– Слушай, вот только давай не будем вспоминать, куда привели шутки про бога двадцать лет назад, – с досадой в глазах сказала она.

– Да сейчас же уже можно, прошло двадцать лет, почему бы и не пошутить на эту тему?

– Мне кажутся не особо хорошими шутки, когда куча людей, которые поклоняются разным богам, завязывают войну, которая прокатывается по всему миру, – отрезала она.

Сейчас это можно уже найти либо в интернете, либо на страничках истории, но раньше было многообразие религии. Каждому человеку нужно верить во что-то, и определенный контингент людей верил в высшую силу. Но, что самое печальное, этих высших сил было много, и каждый верил в свою. На пике их споров, когда наука шагнула далеко вперед, прервав на корню представления, что на небесах находится рай, а под землей – ад, разразился конфликт. Люди, будто обезумевшие, кидались друг на друга, а религии пожинали плоды этого хаоса. В конечном счете они затронули то, что трогать было нельзя. А именно силы, которые их обеспечивали мощью. Правительство и корпорации начали нести огромные потери в финансовом и людском ресурсе. В связи с этим они дали простой выбор религии. Либо полное истребление и запрет, либо общая вера, которая возьмет всё самое лучшее из остальных. Естественно, чуть ли не большая часть проповедников отказалась терять власть и объявила государство врагами религии. Разразилась война. Те, кто был умными, основали церковь Всеединства, те, кто отказался терять власть, были безжалостно уничтожены либо бежали. А люди, которые потеряли многих на этой войне, задумались, за что они вообще воюют. Одна из темных страниц в истории человечества. Сейчас же остались лишь ярые фанатики, но и они постепенно исчезали.

– Да, может, ты и права.

Тяжко вздохнув, как будто в моей голове пролетел урок истории, я начал очищать кресло. После с торжественной мелодией у себя в голове и под свет двух фонариков я медленно опустился в него. И ничего не произошло, это не изменило меня физически, не пробудило во мне животного страха, ничего. Просто мягкая поверхность с колесами.

– Ну, вот видишь, все не так уж и плохо, как ты думал. Всё переживал и переживал, а теперь слезай, моя очередь в нём посидеть.

– Слушай, а зачем мы вообще это делаем? – мысль мне пришла в голову только сейчас, и, скорее, я не задал вопрос, а просто проговорил её вслух.

– Как зачем?! Мы брели сюда хрен знает сколько, мои кеды – не знаю, как твои, – промокли, потом вскрывали этот чертов контейнер, после чего надышались пылью и вдобавок пыжились над этим ящиком, – она постучала кулаком по ящику. Ага, будто она это делала. – И все ради того, чтобы обнаружить инвалидное кресло? Ну, я просто не знаю, думаю, раз это наш трофей, то каждый из нас обязан на нем посидеть, так что поднимай свою задницу и дай мне насладиться триумфом.

– А ты права, в этом есть смысл, но подожди, – пытаясь вспомнить, что она вообще сделала, произнес я. – Давай я его вынесу.

Вытащив наше сокровище в центр контейнера, я пригласил её на кресло.

– Ну что ж, теперь все готово, вы, мистер, можете соорудить себе из тех досок стул, и мы сможем начать наше рассуждение, – повелительным тоном сказала Аня, катаясь из стороны в сторону.

– Спасибо, что разрешили, я уж думал поискать огромный лист и размахивать им, чтобы вашему величеству было удобнее.

– Не нужно, тогда ты только больше пыли поднимешь, и мне придется уйти.

– Как вам будет угодно, – высунув язык и понимая, что в кромешной тьме его наверняка не видно, я начал строить себе табуретку.

Да тут было пыльно и темно, но это придавало свою романтику, пикантность этому месту. Фонари на телефонах светили нам, вылавливая и придавая теням магический и таинственный вид. Через некоторое время мой табурет был готов, и, присев на жесткую поверхность, я начал скучать по мягкости кресла. Неловкая пауза затянулась, казалось, на бесконечное количество времени, и, решив её прервать ненавязчивой фразой, я прочистил горло.

– Хорошая сегодня погода, ветрено, – как будто специально в этот момент ветер выключили, и он издавал лишь затихающие звуки, напоминающие о былой мощи.

Словно отогнав от себя сон, Аня перестала смотреть в кромешную тьму за моей спиной, от которой мне было слегка не по себе. Тьма всегда пугает человека, пока не начинаешь понимать, что это самообман и во тьме нет ничего страшного, разве что человек, что смотрит в неё.

– О, прости, я задумалась. Ветер вроде уже стих.

– О чем задумалась? – разговор велся ни о чем. Будто после всего, что произошло за сегодня, мы исчерпали все темы.