Крест в законе
Шрифт:
– Ни хера не понял, - признался Таганцев.
– Понял только, что Бармин твой хочет прижать тех гавриков, которые начали тырить бабки еще при Союзе и продолжают до сих пор. А еще лучше, если через эти сумасшедшие «баблища» разразится Третья мировая война.
– Ну что ж, - пожал генерал плечами.
– В принципе вы все поняли правильно.
– А твой-то интерес, генерал, в чем?
– Таганцев с хитрецой посмотрел на него.
– Тебе Бармин за это дело сколько миллиардов пообещал?
– Честное офицерское слово, Андрей Аркадьевич, нисколько! Ни копеечки!
– Чтобы еще более наглядно продемонстрировать свою искренность, генерал даже встал с кресла.
–
– Врешь!!!
– прогремело откуда-то сверху. Генерал, услышав этот голос, содрогнулся всем телом, мгновенно втянул голову в плечи и вновь повалился - не присел, не опустился!
– именно повалился в кресло. С опаской, медленно поднял лицо.
На деревянном балконе-галерее, обрамляющем сверху нижний холл, стояла… Настя. Вот ведь неожиданность! О возможности ее присутствия в доме он как-то и не подумал, до крайности перепуганный вооруженным налетом Таганцева.
К тому же Настя держала на виду диктофон.
– Я тут весь ваш лирический рассказ на «цифру» записала, Борислав Карлович, - обрадовала она генерала.
– На всякий случай - потомкам будет весьма интересно знать, как вы, генерал Ольшевский, с потрохами сдали нам своего многоуважаемого Ивана Афанасьевича Бармина.
– У-у-у!!!
– громко взвыл генерал. Понятное дело, он-то надеялся, что у этих бандюг не хватит мозгов, чтобы зафиксировать его показания на пленку или цифровой электронный носитель. А слова - пустое сотрясание воздуха. Их при желании можно интерпретировать как угодно. Во всяком случае до последнего оставался шанс хоть как-то потом оправдаться перед Барминым. Кстати, в том, что его оставят в живых, генерал Ольшевский уже почти не сомневался.
Впервые за все время - Настей - была названа его фамилия. Не случайно.
Генерал госбезопасности Борислав Карлович Ольшевский слыл в определенных кругах человеком в высшей степени осторожным, таинственным и загадочным. Ни в каких операциях или сомнительных мероприятиях на высшем уровне его имя не фигурировало, хотя в каждой подлой интрижке он непременно принимал участие. Не выходя из тени, координировал действия других, умело загребал жар чужими руками и в случае провалов неизменно оказывался в стороне, как бы ни при чем.
Теперь, похоже, ему было не выкрутиться.
– Эй, генерал!
– снова заговорила Настя.
– Не скромничай, расскажи добрым людям, зачем так из кожи лез, охотясь за документами?
Сжавшись в комок, генерал Ольшевский продолжал молча сидеть в кресле.
– Ну, хорошо, - произнесла Настя, спускаясь вниз по широкой деревянной лестнице с роскошными резными перилами.
– Ты не хочешь, тогда я сама расскажу.
Да, это был ее выход, ее, напыщенно говоря, сольный номер. Правда, аплодисментов ей дарить никто из присутствующих не собирался - ситуация не подходила - и букетами цветов, как приму Большого академического театра, из зрительного зала не забрасывали. Тут, как говорится, не до цветов, - гранату бы не бросили ненароком!
А Ольшевский, между прочим, весь напрягся и забеспокоился еще пуще прежнего, когда Настя оказалась рядом с Таганцевым и Лопатиным.
Андрей, заметив, какое впечатление на генерала произвело внезапное появление женщины, подал знак Сергею, и тот подошел к Бориславу Карловичу ближе, взяв пистолет наизготовку.
– Вот вы тут, господин Ольшевский, упоминали о том, что, собрав воедино информацию и проанализировав ее нужным образом, можно установить имена людей из советского и даже нынешнего правительства, которые миллиардами выкачивали и выкачивают из страны деньги. Я добавлю. И людей этих найти можно, и деньги украденные отыскать, и, что намного важнее, доказать все это будет очень просто. Таким образом, речь не идет даже о громадном состоянии, исчисляемом миллиардами долларов. И если не Третья мировая война грянет, то уж историческая роль и позиция России в мире явно претерпят грандиозные качественные изменения. Российское государство либо поднимется на высшую ступень пьедестала, затмив собой Америку, Германию, Англию, Японию, Францию - всех к чертовой матери!
– либо скатится в такую глубокую яму, из которой даже африканское племя людоедов мумба-юмба покажется верхом возможностей цивилизации. Каким образом Иван Афанасьевич Бармин намеревается распорядиться полученными данными, одному Богу известно. А вам, генерал, известно другое!
– Настя повысила голос.
Генерала Ольшевского заколотило. Казалось, у него вот-вот начнется дичайший приступ эпилепсии, хотя этой страшной болезнью Борислав Карлович не страдал.
– Но что же именно вам известно, генерал, чем вы так упорно не хотите поделиться с нами?
– продолжила Настя.
– Вы, генерал Ольшевский, убили моего отца, генерал-майора госбезопасности Ивана Трофимовича Звягина!
– Не-е-ет!!!
– запищал Ольшевский.
– Да!!!
– резко, как удар топора, рубанул воздух голос Насти.
– Выпихнули его на пенсию, сами заняли его место на Лубянке - в этом вам помог всесильный Бармин - и потом убили в закрытом отделении психиатрической лечебницы.
– Я не убивал! Зачем мне это?!
– Ольшевский уже не справлялся с истерикой, но все же продолжал упорствовать.
– Зачем?!
– разъяренно переспросила Настя. И сама же ответила на этот вопрос.
– Затем, что Звягин давно уже переработал и проанализировал секретные данные. Среди этих бумаг хранились и его личные записи, в которых фигурирует и ваша фамилия, Ольшевский, и фамилия Бармина, не так ли? А вашему ведомству стало известно, что ветеран госбезопасности Звягин добивается приема у президента страны с тем, чтобы раскрыть главе государства глаза на истинное положение дел, связанных с выплатой внешнего долга. Бармин не мог этого допустить и упек Звягина в дурдом. Но этого показалось мало: старик мог сбежать или еще как-то связаться с внешним миром. И Бармин приказал лично вам, Ольшевский, ликвидировать Звягина.
– Я - генерал!
– возмущенно воскликнул Борислав Карлович.
– Вот именно, - сказала Настя.
– Никому другому он и не мог поручить это щекотливое дело. Потому что вы к тому времени уже нагло уселись в кресло, из которого выжили Звягина, а Бармин давным-давно по полной программе участвовал в перераспределении денежных потоков, направляемых на выплату внешнего государственного долга.
– Что-о-о?!
– неожиданно разъяренно заорал Ольшевский.
– Не-е-е може-е-ет бы-ы-ыть!!!
– Вот здесь я вас, видимо, огорчу, - на лице Насти промелькнула улыбка.
– Никакое, выражаясь вашим стилем, концептуальное перемещение сил на политической и экономической карте мира Ивана Афанасьевича по-настоящему не волнует. И было бы глупо поверить в то, что долгожитель коридоров отечественной власти, пусть даже такой непотопляемый, каким вы представляете себе Бармина, хоть на мгновение задумывается о завтраншем дне России. Его всегда интересовали и интересуют до сих пор только деньги - огромные деньги. И он их исправно получает, правда, за границей. А вы, тупой служака, усердно ему в этом помогаете, одураченные маразматической идеей о всемирном переустройстве.