Крестная мать
Шрифт:
Лучшее, что смог придумать Борис, это с разбегу вышибить дверь сто шестьдесят шестой квартиры. Но зловещая тишина в свою очередь обдала его вполне осязаемым сквозняком. Держа пистолет наготове, Борис осмотрел комнату. Никого. Он огляделся вокруг: тахта с дешевой обивкой, допотопный сервант, на столике в углу целая лента одноразовых шприцев в вакуумной упаковке, тут же с десяток использованных игл. А что в другой комнате?
Тоже шприцы… Здесь наверняка обитают наркоманы. Что они сделали с бедной девочкой? Где Мила?
Борис получил ответ, когда пнул ногой дверь в ванну.
— Мила! — Борис потерял контроль над собой. В ванной, свернутая калачиком, лежала Мила. Девушка была мертва. Ее хладнокровный убийца даже не потрудился выдернуть шприц, глубоко всаженный в сонную артерию. Мила лежала без малейших признаков жизни. Намертво зажав в обеих ладонях свой восьмимиллиметровый "умарекс перфекта", которому так и не суждено было выстрелить…
Даже если бы выстрел прозвучал, слезоточивый газ, которым были начинены патроны в ее газовом пистолете, не сгодился бы как способ помешать Крюку. Подобные вещи остановят и не всякого гопника, покусившегося на модную куртку или золотые сережки. Крюка лишь позабавил "грозный" вид оружия явившейся к нему идиотки.
Впрыскивая Миле смертельный кубик "китайского белка", Крюк проводил девушку на тот свет своими неподражающими остротами:
— Я газом из твоей пуколки дышу, как ты кислородом.
Миле повезло только в том, что она приняла смерть будучи уже без сознания.
Ликвидатора Бейсика сильно взбодрило незапланированное убийство, как спиртное придает тонус безжалостному карателю. Он съехал с засвеченной квартиры незамедлительно и сразу же отправился исправлять ошибку в "Мир грез" к Иоле. Когда стриптизерша была мертва, Крюку оставалось выполнить то, ради чего он приехал в этот город. День " Y" наступил, и у него все было готово.
Борис выдернул шприц, закрыл Миле веки, взял ее на руки и отнес на тахту. "Что будет с Леной, когда она узнает, — ужаснулся он от мысли, — не хватало еще, чтобы я стал вестником смерти…" Он смотрел на мертвую девочку, труднее всего было понять, что ей уже ничем не поможешь: "Я опять опоздал… Кто это сделал?" Он хотел, он жаждал мести, он должен был найти убийцу и отомстить.
— Кто??? — бешеным воплем заорал Борис. Выбежав на лестничную площадку, он стал звонить в двери соседней квартиры.
— Кто там? — наконец-то отозвался заспанный женский голос за дверью квартиры номер сто шестьдесят пять.
— Откройте, пожалуйста, не бойтесь, — Борис старался говорить сдержанно, — здесь в сто шестьдесят шестой квартире убили девушку, чья это квартира? Кто здесь живет? Откройте, пожалуйста! — Борис не заметил, как перешел на крик.
— Сумасшедший какой-то. Пять тридцать утра… — пропищал голосок, — сейчас мужа разбужу.
— Будите кого угодно! — кричал Борис, — только скажите, кто здесь живет! Вам что, трудно сказать, кто здесь живет? Я же говорю — здесь убили человека.
С той стороны двери послышался мужской голос:
— Рита, что там такое, кто это?
— Мужчина какой-то, орет как оглашенный, — шепотом отвечал голосок, — говорит, в сто шестьдесят шестой девушку убили. Может, милицию вызвать?
Замок щелкнул, дверь приоткрылась, в просвете показалась лохматая мужская голова: "Что надо?"
— Здесь в сто шестьдесят шестой квартире убийство, скажите, чья это квартира, кто здесь живет?
— Я не знаю… Живет какой-то мужик, он снимает… Вообще-то эту квартиру продают… А вы кто будете? Из милиции? — Лохматый подозрительно посмотрел.
— Так что за мужик здесь живет? — продолжал свой допрос Борис.
— А мне почем знать?.. — ответила голова. — Мужик какой-то, сутулый такой. На "таврии" белой его видал. Кто, откуда, — не знаю. Месяца два, не больше, живет. А вы из милиции?
"Сутулый!" — Борис содрогнулся от секундного шока, наверное, потому, что ожидал услышать именно это.
— На "таврии" белой, говоришь… — думая о чем-то своем, тихо произнес Борис.
— А вы из милиции? — не отставал лохматый.
— Да позвони ты в свою милицию, — буркнул голове Борис и помчался вниз. Ему все-таки придется позвонить Лене… Ничего здесь не поделаешь. Как обернулось. Сколько горя обрушилось на нее…
Борис позвонил из своей машины. Трубку в офисе на Пушкинской взял охранник, что было странно само по себе.
— Это Борис Сумцов, соедините меня с Еленой Александровной, срочно!
— Елены Александровны нет, вы можете оставить для нее информацию, я запишу.
Борис вспомнил голос этого паренька, карьера которого в структурах Матушки состоялась только благодаря ему. Раньше парень работал ночным сторожем в одном из магазинов Родионовой. Борис заметил его старание, помог устроиться на более высокооплачиваемую работу в службе церковной безопасности. Неужто парень забыл.
— Хорошо, брат, тогда давай Лисовского, — попросил Борис.
— Они все буквально минут пять уехали, — сообщил охранник таким тоном, будто в их отсутствии была его вина. — Никого нет.
— Слушай, братишка, у меня очень важная и срочная информация для Елены Александровны. Она должна получить ее немедленно, — нервно проговорил Борис.
— Я только знаю, что она выехала на площадь перед городским ломбардом.
— А зачем, не знаешь?
— Нет, — сухо отрезал охранник. Он вдруг опомнился и прикусил язык. Сумцов уже не советник Матушки, а он болтает без задней мысли, ох, и влетит же ему. Язык мой — враг мой, больше он не скажет ничего, ни то, что звонили вымогатели, что они потребовали выкуп за крестника Родионовой, ли то, что похитителям отвезли деньги, и они дали адрес, где Матушка может забрать своего пацана.
Черт возьми, ну адрес-то он уже сказал… Пожалуй, выговора не миновать. Все. Больше — ни слова.
Борис, задав еще пару вопросов, догадался, в чем дело.
Дальнейший разговор с парнем был бесполезен.
— Ладно, и на том спасибо, — напоследок рявкнул он и отключил свои телефон. Итак… Площадь перед ломбардом.
По требованию постового гаишника Борис не остановился, мент хотел прихватить его за превышение скорости. И тогда вслед за его бордовым "шевролетом" помчались две машины госавтоинспекции, заревели сирены.