Крестный отец Катманду
Шрифт:
— Нет, Тибет мы уже потеряли. Мне и моему движению нужно самостоятельно вернуть его обратно. Ухватить из-под носа двух миллиардов китайцев.
— Сколько жизней это займет?
— Это единственное неизвестное во всем уравнении. Но несущественное.
Мой следующий вопрос затрагивал чувствительный моральный аспект. Пусть цель очень достойная, но Тиецин участвовал в трафике отравы в больших количествах.
Мне не пришлось спрашивать. Он произнес почти извиняющимся тоном:
— Я следую дхарме. Это все, что я могу вам сказать. В конце концов, я — непостижимая тайна.
Мы остановились: наши три с половиной круга вокруг ступы были завершены. Теперь мы оказались на востоке. Когда пожимали друг другу руки, Тиецин стиснул мою ладонь двумя сохранившимися пальцами.
— Мы отправим товар по любому адресу в Таиланде, Лаосе, Камбодже или Бирме. Название офшорного банка обсудим позже. Мы бы предпочли Лихтенштейн.
Я
— Рад был познакомиться. — Он повернулся и, вращая колеса, пошел на новый круг.
Мне следовало уйти, ноя, по своему невежеству желая, чтобы он вернулся, смотрел ему вслед. Тиецин так и поступил. Встал передо мной и опять закатил глаза, словно ему претило читать наставления, но другого выбора нет.
— Вот единственный реальный совет: забудьте о Восьмеричном пути, если он неприменим к вашей ситуации. Станьте одним из тех, кто собрался на Дальний берег. Будда не даст и разбитой чаши для подаяний за то, как вы туда доберетесь, но сделайте это, пока не поздно. Времени осталось не много. Это все, что я могу вам сказать.
Затем он ушел.
Глава 9
Когда издательства начнут выпускать пособия для консильери, там будет прописана главная истина: сделал дело — уноси ноги. Любой порядочный мафиозо на моем месте вскочил бы в ближайший самолет и смылся. Даже работающий на договоре подряда посредственный консильеришка сообразил бы так поступить. Даже заурядный головорез, которым движут одни животные инстинкты, побежал бы в кассу авиакомпании «Тай эйр» в Дурбар Марг и поменял бы билет, чтобы скорее лететь к полковнику Викорну и сообщить замечательную новость, что в ближайший месяц нам для продажи поступит несметное количество отравы. И ее, наверное, хватит, чтобы выбить из игры нашего основного конкурента генерала Зинну. А я как поступил? Побежал, но не в аэропорт, а в книжный магазин для паломников в районе Тамель. (Не забывайте, в каком я оказался положении: меня, несостоявшегося монаха, втравили в нечестивое дело, за которое я был в ответе лишь частично. Если для тебя, фаранг, это звучит как трусливая попытка оправдаться, постарайся поставить себя на место азиата, главы семьи.)
А теперь, дорогой читатель, позволь мне сделать паузу и, прервав безумную гонку повествования, пропеть хвалу. Буду краток: если интересующий предмет — Бог или вариации на эту тему, Дом книги «Визит паломников» именно то, что нужно. Возможно, Библиотека конгресса США богаче, если речь идет об общих вопросах, но если то, что тебе нужно, якобы не существует — скажем, малоизвестные пристрастия Вишну, Шивы или Брахмы, или какого цвета должна быть Тара [24] на картине в твоей гостиной, или в какой пещере в Гималаях лучше отдохнуть летом, или как стать садху, [25] не бросая работы, или от каких попадающихся в долине Катманду растений, съедобных грибов и поганок можно по-настоящему забалдеть (этому разделу, кстати, посвящена целая стена), — тогда «ВП» магазин для тебя. (Да, у него есть представительства за рубежом, да, он присутствует в Интернете, нет, это не реклама — я не владею акциями компании.) В итоге я купил одиннадцать томиков трансцендентной мути и пять DVD, но, как оказалось, только один был по делу. Озаглавленный «Теневой круг», он рассказывал о спонсорской поддержке ЦРУ восстания, последовавшего за вторжением китайцев на Тибет. Дирекция пансиона снабдила меня DVD-проигрывателем, и я засел в номере со своими книгами и дисками. К середине дня я уже знал гораздо больше о тибетском буддизме, он же Тантра, он же Ваджраяна. И у меня сформировалось более детальное представление о Дальнем Береге, главная черта которого заключалась в том, что о нем нельзя составить никаких представлений.
24
Спасительница (санскр.) — в буддизме женщина-бодхисатва; женское существо, достигшее совершенства и освобождения, но отказавшееся от ухода в нирвану из сострадания к людям.
25
Монах, отрекшийся от мира и отказавшийся от материальных наслаждений.
Я так и не побежал в авиакассы. И не заказал билет по телефону. Когда устали глаза и стало трудно не отвлекаться, решил пройтись по городу. Сориентировался по карте и, изрядно поплутав, оказался в переулке неподалеку от базара Асан у храма, посвященного
Речь в данном случае не о суеверии. Это часть здешнего мира — тахтагата, [26] подобно зубной боли.
Я побродил по Тамелю, спустился к реке Вишнумати, перешел металлический мост и оказался у Индуистского храма, затем одолел трудный путь к подножию Обезьяньего храма. Даже лестница не остудила мой разгоряченный мозг. На вершине я нетерпеливо заплатил непомерно высокую туристическую плату, вращая колеса, почти обежал вокруг ступы и стал смотреть на долину, думая, нет, беззвучно вопя про себя: «Горы, о горы». Затем: «Тиецин, ох, Тиецин, я хочу на Дальний Берег».
26
Букв.: «так ушедший, так пришедший» (санскр.) — титул, который в индийских религиях применяется к лицам, достигшим освобождения от перерождения — нирваны.
Этот старый тибетский колдун надавил на мою большую красную тревожную кнопку. Я был как в лихорадке.
Почему я не удивился, когда буддийский монах в темно-фиолетовом одеянии с голым правым плечом вручил мне листовку, извещающую, что в этот самый вечер на верхнем этаже чайной у большой ступы Боднатх состоится семинар? Он ушел, прежде чем я успел спросить, знает ли он Тиецина. Мне казалось, что каждый тибетец в городе лично с ним знаком.
«Послушай, — прошептал я безупречно красивому черному каменному Будде, стоящему за маленьким мавзолеем рядом с магазином „Кодак“ (до того как ступил на дорожку к „Кафе де Ступа“, я не думал о еде, просто с высоты открывался божественный вид), — я должен стать мафиозо, презренным перевозчиком наркотиков, самым жалким из всех жалких типов, бесповоротно пойманных в ловушку кармы, откуда нет выхода, и, следовательно, не отвечаю за это, даже если сам во всем виноват. Не знаю, способен ли я выдержать слишком много свежего воздуха».
«Хватит засерать мне мозги, — последовал краткий ответ черного Будды. — Я не дам и разбитой чаши для подаяний за то, как ты это сделаешь, — отправляйся на Дальний Берег. И учти: времени осталось немного».
Вечером на дорогу из Тамеля к ступе Боднатх я оставил полчаса — вполне достаточно, но на углу Тридеви Марг возникла пробка (уверен, весь шум создавали нетерпеливые индусы; буддисты не сигналят в заторах с такой силой), и когда водитель привез меня на место, семинар должен был уже завершаться. На двери не было никакого объявления, и сама дверь оказалась закрыта. Может, слушатели успели разойтись?
Я тихонько постучал. Мне открыла буддийская монахиня и посмотрела с подозрением. Но за ее спиной послышался шепот — кто-то говорил по-тибетски, — и ее отношение ко мне изменилось. С неожиданно широкой улыбкой вселенской любви она впустила меня внутрь, кивнула на стул в глубине и, когда я сел, снова заперла дверь. Тиецин, прихрамывая, расхаживал по комнате и, что-то рассказывая, эффектно жестикулировал обрубком кисти.
— На повестке дня стоит не автономия Тибета, а душа мира. Мир решил, что ему не нужна душа, и у него отказало сердце. Другое дело, если бы в Тибете имелось много нефти. Если бы мы жили в зоне интересов Запада, все бы сложилось по-другому. Но нефти нет, и все сложилось так, как сложилось. — Тиецин помолчал. — В 2076 году по нашему календарю начался давно предсказанный процесс: большинство человечества — я говорю о девяноста процентах людей — будет вовлечено в обитель материализма и, как следствие, погибнет. Путь, ведущий к окончательному разрушению, кажется приятным, но когда мы попадаем в западню, быстро наступает старость. Даже с самой оптимистичной точки зрения перед нами три тысячи лет прозябания в ничтожестве до того, как явится Майтрея. [27] Вам это о чем-то говорит? Я считаю, да — иначе бы вы сюда не пришли.
27
Майтрея — единственный бодхисатва, которого почитают все школы буддизма. Буддисты верят, что Майтрея появится на Земле, достигнет полного просветления и будет учить чистой дхарме.