Крёстный сын

Алесько С.

Девушка бродила по дорожкам, рассеянно рассматривая цветущие камелии. Наступил март, погода для этого месяца стояла теплая, дожди шли редко, и покрытые блестящими, темно-зелеными листьями кусты были сплошь усыпаны мясистыми, будто фарфоровыми, цветами розовых, белых и красных тонов. Ив ни на что не надеялась, ни о чем не думала. Мысли о Филипе измучили ее, и она заперла их в дальнем уголке сознания. Поначалу она невероятно злилась на него, потом, постепенно, злость стала сменяться безразличием. Слова Шона об увечьи и убийстве неожиданно пробудили жалость к ее теперь-уже-мужу. Она вдруг представила, каково окажется увидеть его избитым, изуродованным или, еще хуже, мертвым.

"Может,

сейчас, после месяца воздержания, он забудет свою дурацкую гордость... Ну вот, опять я думаю о нем, а зачем? Он ведь собрался не ко мне, а к девкам." В ней вдруг вспыхнула острейшая обида. "Он разрешит черт знает кому прикасаться к себе, теперь, когда только я имею на это право! И он получит удовольствие, хотя им всем на него наплевать, они станут ласкать его за деньги. Гладить его плечи, целовать губы, как сотни других мужских плеч и губ, не понимая, что это его тело, что это он, а не один из многих безымянных мужчин, которые к ним приходят. Ни одна не захочет и не сможет дотрагиваться до него с той же нежностью, что и я, неужели он этого не понимает? О, черт, опять меня заносит не туда! Столько времени промучиться, почти забыть и опять! Но он же меня не хочет, считает, предательницей, безразличной, бессердечной... Зачем мне так страдать?!" Чтобы дать хоть какой-то выход злости и отчаянию, она схватила ветку ближайшего куста и содрала ворох жестких листьев и несколько сочных красных цветков, под руками превратившихся в кровавого цвета кашу. Обида настолько захлестнула ее, что девушка уже собиралась уйти к себе, как вдруг из-за поворота дорожки вылетел Кайл.

– - Его нет в казармах. Наверное, все-таки ушел в город.
– - Он заметил ее перепачканные красным руки и удивленно спросил: -- Что с тобой?

Ив проследила за его взглядом.

– - Ничего. Дурной характер.

Она пнула кучку ободранных листьев и цветов, потом попыталась очистить ладони. Он посмотрел на изуродованную голую ветку.

– - Ив, вы должны помириться. Оба доводите себя черт знает до чего. Зачем? И дураку ясно: вы друг без друга не можете. А теперь вас еще и поженили, и твой отец доволен. Вам перестало хватать остроты ощущений, когда исчезли все препятствия?

– - Я не смогу с ним помириться, если он переспит с кем-нибудь, -- чуть не плача, сказала она.

– - Да ни с кем он не переспит после тебя, я уверен. Ну, даже если нечистый сейчас попутает, Филипу потом будет в тысячу раз хуже, чем тебе, поверь. Придется его простить и забыть.
– - Услышав это, девушка потянулась было за очередной веткой, но взяла себя в руки.
– - И еще, -- Кайл решил выговориться до конца, раз уж Ив его не прерывала, -- скажи ему, наконец, что любишь. Он, наверное, только Старикану на твое бессердечие не поплакался. А сейчас девкам начнет рассказывать, если успеет до борделя добраться, пока мы не перехватим, мол, жена жить без него не может, но ни разу не сказала, что любит.

– - Где Шон?
– - спросила Ив, не желая тратить время на бессмысленные препирательства с в очередной раз позволившим себе лишнее гвардейцем. Она понимала: он всего лишь хочет помочь ей и Филипу.

– - Пошел твоего мужа искать. Вряд ли догонит, но сидеть сложа руки мы не можем. Я забежал предупредить, чтобы ты не ждала...

– - Я тоже пойду, только переоденусь в мужскую одежду и возьму меч. А ты иди скорей, не задерживайся. Если найдешь его, не пускай никуда, пожалуйста!

Кайл кивнул и быстро пошел прочь, уверенный, что как только два этих не в меру страстных и упрямых недоумка встретятся, затянувшейся ссоре придет конец.

Разговор с друзьями о причинах размолвки с Ив ничего не изменил в сознании Филипа. Он продолжал считать себя обманутым и с каждым днем все сильнее злился на девушку, главным образом из-за донимавшей его сексуальной неудовлетворенности. В конце концов он решил выбраться в город и пройтись по девкам, рассчитывая, что новизна и разнообразие помогут ему меньше думать о дочери крестного, а то и совсем забыть. Накинул длинный черный плащ с капюшоном, скрывавшим лицо, и ушел из дворца.

Филип неплохо знал столицу, поскольку частенько наведывался туда в бытность свою разбойником, дабы пройтись по кабакам, борделям, и послушать последние новости. Он быстро, не плутая, добрался до квартала развлечений. Вид стоящих на улице девиц вдохновлял. Он уже и забыл, как приятно сменить за ночь нескольких совершенно разных женщин, или развлечься одновременно с двумя-тремя. "А если попросить, любая без устали станет повторять, что любит меня", -- вдруг с мстительной горечью подумал он.
– - "Ну, держитесь, девочки, я иду! С чего же начать?" С трудом сосредоточившись, он решил, что для начала неплохо бы побыть с женщиной подольше, дабы не подходить к уличным девицам с красноречивой выпуклостью в штанах и не выслушивать их шуточки, вместо того, чтобы заниматься делом. Завернул в первый попавшийся бордель, заплатил хозяйке за вход и попросил девку на несколько часов.

– - Какую предпочитаете, сударь?
– - спросила мадам, сама еще очень недурная бабенка, как отметил про себя Филип.

– - Свободную.

– - У нас днем не так много посетителей.

– - Тогда ту, у которой комната поближе.

Хозяйка объяснила ему, куда пройти. Он быстро нашел нужную дверь и вошел. На большой кровати в зазывной позе лежала молодая и достаточно красивая девица. Филип кивнул ей, сбросил плащ и быстро стянул рубашку, чувствуя нарастающее возбуждение. Женщина взглянула на него с вожделением.

– - Тебя я обслужу бесплатно, красавчик, -- сказала она, томно потягиваясь на постели и раздвигая ноги.

Филип взглянул на девицу и вдруг почувствовал, как желание стремительно исчезает. Он будто стряхнул с себя морок тяжелого хмеля. "Что я здесь делаю? Мне все это полтора года назад опротивело, на виселицу готов был попасть, лишь бы вырваться. У меня же есть женщина, моя женщина, теперь она моя жена..." -- на него накатила такая тоска по ней, что стало трудно дышать.

– - Спасибо, сестренка, но, похоже, я завязал со всеми, кроме одной.

Он бросил ей золотую монету, которую она поймала на лету, и стал одеваться.

– - Похоже, той одной крупно повезло, -- разочарованно протянула девица, плотоядно оглядывая его великолепную фигуру.

– - Вряд ли она так думает, -- пробормотал Филип, выходя.

На улице он закутался в плащ и чуть ли не бегом поспешил во дворец. В голове вихрем неслись мысли. "Что на меня нашло, мне же не семнадцать лет... Зачем я оттолкнул ее? Она не побоялась при всех заявить, что я ей нужен, а я... Какая разница: любит-не любит, если она хочет быть со мной? Не рассказала про эти чертовы условия, разумно поступила. Ребята правы, я б уперся и отправился на виселицу. Вот дурак! Лучше быть живым и ее мужем, чем мертвым преступником. О чем я думал?" Подобные мысли крутились в его мозгу всю дорогу до дворца.