Крестоносцы (Гвиания - 3) (главы из романа)
Шрифт:
– Ты думаешь, они намеренно отошли в лес, чтобы...
Дювалье встревоженно свел брови, маленькие глазки его буравили Жака.
"Ага, испугался!
– с удовлетворением отметил Петр про себя.
– Это тебе не мародерствовать!"
Жак несколько секунд не произносил ни слова, задумчиво глядя куда-то на верхушки деревьев. Потом остановил взгляд на Дювалье. Он принял решение.
– Поедешь в Овури и передашь Кеннону и Гуссенсу: мы под угрозой окружения, и я не ступлю вперед ни шагу. Если через час не узнаю, что они
Дювалье усмехнулся и подбросил ладонь к берету:
– Слушаюсь, шеф!
Глазки его довольно блестели: ему совсем не хотелось торчать здесь, дожидаясь, пока в него угодит отравленная стрела или автоматная очередь, выпущенная из леса. К тому же оставалась еще и возможность поживиться кое-чем в Овури.
Взгляд Жака остановился на верзиле Бенджи.
– А ты... Назначаю тебя командиром батальона вместо Кувье!
– Слушаюсь, сэр!
– радостно вытянулся Бенджи и скосил глаза на убитого бельгийца.
– Похороним его здесь или... захватим с собой?
Жак взглянул на убитого.
– Если пойдем вперед - похороним. Назад - возьмем с собой. В Уарри на кладбище есть место... для всех нас.
– Что так мрачно, шеф?
– развязно ухмыльнулся Дювалье.
– Нас еще ждут в кабаках Парижа - и с тугими бумажниками!
Но Жак не принял его тона.
– Бери "джип", Грилло, и...
– Он вдруг остановил взгляд на Петре.
– И еще с тобой поедет Питер.
– Но...
– растерялся Петр от такого неожиданного поворота.
– Как же...
Жак положил ему руку на плечо, он понизил голос почти до шепота, так, чтобы ни Дювалье, ни Бенджи не могли его расслышать:
– В Овури ты сможешь скрыться у кого-нибудь из местных жителей и дождаться федералов. Это хороший шанс, Питер! А здесь... если мы попадем в их руки, нас расстреляют на месте. Сейчас здесь белая кожа - пропуск прямо на тот свет! Не для этого же ты расходовал пленку и ночами сидел над своими блокнотами!
Жак слегка толкнул его в плечо:
– Иди же! Ты с нами ничем не связан!
И Петр понял, что Жак настоит на своем, что так или иначе его отправят в Овури - подальше от ловушки, которая вот-вот должна захлопнуться.
– Хорошо, - сказал Петр. Жак усмехнулся и махнул рукой:
– Езжайте!
– Адье!
– шутовски поклонился ему Дювалье и, отойдя с Петром на несколько шагов, облегченно вздохнул: - Считай, что нам повезло, Пьер.
Они прошли расположение второго и третьего батальонов Кодо-3 и убедились, что их командиры Браун и Жак-Люк не теряли напрасно времени. Машины были убраны с шоссе и замаскированы на обочине. Поставлены они были радиаторами к дороге так, чтобы, не разворачиваясь, можно было сразу выехать и налево и направо - продолжать наступление на Луис или возвращаться в Овури.
Командосы, прошедшие суровую школу тренировочного лагеря, растворились в чаще, и, если не знать, что вокруг скрывается почти две тысячи хорошо вооруженных людей, заметить их было невозможно.
Грилло они нашли в арьергарде. Черноволосый, желтокожий латиноамериканец, сидя на обочине в одиночестве, наслаждался длинной сигаретой. Подойдя к нему, Петр почувствовал, что дымок пахнет как-то странно.
Заметив, что Петр принюхивается, Грилло снисходительно скривился:
– Травка. Могу угостить, если хочешь. На первый раз бесплатно.
– Дорвался, - презрительно посмотрел на него Дювалье и объяснил Петру: - Марихуана. Стоит здесь гроши, вот и...
Он опять обернулся к Грилло.
– Пойди скажи Брауну, что едешь с нами в Овури. С приказом от Френчи. Да живее!
– Овури? О'кэй!
Грилло бережно загасил только что начатую сигарету о грубую, намозоленную ладонь и спрятал в нагрудный карман своей пятнистой куртки. Потом неторопливо встал и пошел в кусты, нетвердо переставляя ноги...
– Вонючая обезьяна!
– брезгливо пробормотал ему вслед Дювалье и доверительно сообщил Петру: - Эти даже хуже негров и арабов. Такие же ублюдки, но с самомнением: они, мол, американцы!
Пока Грилло пропадал где-то в чаще, Дювалье вывел из кустов "джип" и занял место за рулем.
– Садись рядом, - велел он Петру.
– Не могу сидеть со всякими подонками, вроде этого красавчика.
Грилло явился, неся на плече американский пулемет, на ствол которого был надет глушитель. Он молча залез на заднее сиденье, и Дювалье тотчас же тронул машину.
Вел он "джип" медленно и редко нажимал на педаль газа, чтобы не производить лишнего шума. Грилло стоял с пулеметом в руках и, вытянув шею, старался заглянуть как можно дальше вперед.
– Где-то наши англичане?
– пробормотал сквозь зубы Дювалье, когда они проехали с десяток миль.
– Не открыли бы сдуру огонь, с них станется...
Лицо его было напряжено, он, как и Грилло, был готов к любой неожиданности.
И вдруг впереди, где-то совсем рядом, грохнуло орудие, и сейчас же зарокотали автоматные очереди.
Дювалье резко свернул к обочине, и "джип" чуть не перевернулся, угодив колесом в канаву.
– Безоткатное семидесятипятимиллиметровое, - невозмутимо констатировал Грилло.
– Приехали!
– И не спеша полез из "джипа".
– Ложись!
– сдавленным голосом крикнул ему Дювалье, выскакивая из машины. Сдернув с плеча автомат и пригибаясь, он грузно перепрыгнул через канаву и растянулся на траве. Петр бросился следом за ним. Рядом присел на корточки Грилло, выставив вперед пулемет.
– Ерунда, - спокойно бросил он.
– Засада.
Потом Грилло вдруг выпрямился, словно пружина, и бесшумно скользнул вперед, вдоль дороги, прячась в зарослях. Стрельба впереди прекратилась, взревели и умолкли двигатели каких-то тяжелых машин.