«Крестоносцы» войны
Шрифт:
— Трой не говорил с вами по поводу поместья Ринтелен? — как бы мимоходом спросил Иетс. Присутствие Карен обязывало Уиллоуби к вежливости, и, пользуясь этим, Иетс решил затронуть и этот вопрос.
Уиллоуби потер подбородок.
— Д-да, был такой разговор. А что, вы тоже интересуетесь этим делом?
— Нет, — сказал Иетс, — меня лично оно не касается.
Карен наблюдала с легкой полуулыбкой. Хороший бой — всегда интересное зрелище, а здесь бой шел по всем правилам, хотя противники были в мягких перчатках, а голоса их звучали ровно и сдержанно.
— Это
— Я. Вы этим недовольны, сэр?
— Нет, почему же… И тогда-то, по-видимому, у капитана Троя и возникла мысль просить меня об использовании для этих людей поместья Ринтелен?
— Возможно, мы беседовали на эту тему, — согласился Иетс. — Так вы собираетесь реквизировать поместье?
— Я об этом серьезно думаю, лейтенант! — сказал Уиллоуби.
— Разрешите дать в газете заметку на эту тему? — Иетс вынул блокнот, который завел с тех пор, как получил свое новое назначение.
— Ничего не нужно делать преждевременно! — изрек Уиллоуби. Затем он посмотрел на часы. — Ровно десять, — сказал он и взялся за серебряный колокольчик, стоявший на столе рядом с пепельницей. — Прусская пунктуальность! Очень выгодное впечатление производит на немцев.
Колокольчик зазвенел. Он еще не перестал раскачиваться в руке Уиллоуби, как обе половинки двери распахнулись, и в зал, предводительствуемые Люмисом, гуськом вошли немцы. Они обошли стол кругом и стали каждый за своим стулом. В конце стола, как раз напротив Уиллоуби, стоял Лемлейн. Заняв места, немцы поклонились Уиллоуби. Затем, по знаку, данному Люмисом, они отодвинули стулья и разом сели, сохраняя на лицах напряженное, сосредоточенное выражение, подобающее торжественности момента.
— Это моя торговая палата, — шепнул Уиллоуби, наклоняясь к Карен. — Публика солидная, верно?
Он поставил колокольчик рядом с пепельницей. — Доброе утро, господа!
— Доброе утро, Herr Oberstleutnant! — раздался дружный хор.
Иетс обвел глазами лица сидевших за столом. Всего было десять человек, считая Лемлейна, — люди равных положений, профессий, возраста, но что-то в них было стандартное, единообразное — их связанность, льстивая напряженность. Только один держался сравнительно свободно — сидевший напротив Уиллоуби серый человечек, с внешностью бухгалтера, в крахмальном воротничке и пиджаке с узкими плечами.
— Рекомендую: лейтенант Иетс, редактор новой кремменской газеты, — сказал Уиллоуби. — А это мисс Уоллес, представительница американской прессы. Люмис, потрудитесь представить мэра и членов палаты.
Люмис встал и бойко отрапортовал перечень имен и представляемых отраслей коммерции. Каждый названный вставал, кланялся в сторону Уиллоуби и садился снова, слегка отдуваясь, словно после взятого препятствия.
— Что у нас на повестке? — осведомился Уиллоуби.
Бургомистр Лемлейн поднял с полу элегантный портфель и бережно положил перед собой на стол. Затем он извлек из кармана связку ключей на кольце, методично перебрал несколько ключей, выбрал нужный, отомкнул замок, вынул из портфеля лист бумаги
— А как насчет заводов Ринтелен?
Уиллоуби нахмурился.
— Этого пункта нет в повестке.
— Вот как! — сказал Иетс. — А когда же он будет?
— Терпение, лейтенант, терпение! — так же шепотом ответил Уиллоуби.
Лысый, толстый господин с золотой цепью через весь живот стал зачитывать столбцы каких-то цифр. Это был представитель кремменской ассоциации поставщиков угля; он сетовал по поводу того, что выдачу лицензий на торговлю углем придется лимитировать, — во-первых, ввиду недостатка угля, а во-вторых, оттого что число лиц, занимающихся этим видом коммерческой деятельности, и так очень велико.
Лемлейн перевел, и Уиллоуби благосклонно заметил:
— Спросите его, Лемлейн, подготовил ли он список тех, кому следует выдать лицензию.
Такой список у представителя ассоциации поставщиков угля имелся, и он тут же принялся зачитывать фамилии и адреса. Покончив со списком, он вопросительно поглядел на Лемлейна. Лемлейн поглядел на Уиллоуби.
Уиллоуби, сердцу которого все кремменские поставщики угля были одинаково милы, произнес, обращаясь к присутствующим:
— Ну как, дадим мы им лицензию?
— Я считаю, что нужно дать, — сказал Лемлейн.
— Не возражаю, — сказал Уиллоуби. — Переходим к следующему пункту.
— У меня вопрос, — сказал Иетс.
— Вопрос? — оглянулся на него Уиллоуби. Он взял в руки колокольчик и поиграл им. Потом, вздохнув, сказал: — Ну, давайте ваш вопрос. Только покороче. У нас еще черт знает сколько дел.
— Как давно существует ваша ассоциация поставщиков угля? — Иетс говорил по-английски; пусть Лемлейн и господин с золотой цепью не знают, что он способен заметить неточность в переводе.
Представитель ассоциации, выслушав вопрос по-немецки, сказал:
— Funfzig Jahre, — и Лемлейн тут же перевел: — Пятьдесят лет.
— И последние тринадцать лет вы работали обычным порядком?
— Да, обычным порядком.
— Скажите, а в руководстве ассоциации сейчас те же люди, что и все эти тринадцать лет?
Представителю ассоциации вовсе не нравилось, что американский офицер так напирает на эти тринадцать лет. Это были годы нацистского господства. Лемлейн, все с тем же невозмутимо корректным выражением лица, перевел ответ:
— За одним исключением. Секретарь ассоциации умер в 1938 году от грудной жабы.
— Надо полагать, ассоциация, как и все другие учреждения этого рода, придерживалась в своей работе принципов национал-социализма?
— Иначе нельзя было! — сказал представитель ассоциации. Его лысина приобрела лиловатый оттенок, и на ней заблестели капли пота.
— Вот вы сейчас ограничиваете число лицензий на торговлю углем; а какой у вас критерий для отбора?
На этот раз ответил сам Лемлейн: