Крестоносцы
Шрифт:
— Поднимайтесь сюда, Хатиб, там опасно. — Джин наклонилась, протягивая женщине руку.
Она была молодая, хрупкая, с большими темными глазами и вся бледная от страха. Женщина робко присела рядом с Джин, кутая платьем колени.
— Не бойся, не бойся, свои, — успокаивал ее Хатиб.
— Вот, попейте. — Джин протянула ей кока-колу. — Думаю, все скоро закончится, и вы сможете вернуться домой.
Вертолеты «Апачи» без устали гоняли боевиков по всему кварталу, тогда как выходы заблокировали БТРы «Страйкер» и подтянувшиеся танки «Абрамс». Вскоре перестрелка начала стихать.
— Почти три сотни человек уничтожили, — сообщил Майк по рации. — Если учесть, что в городе их около тысячи, то это далеко не конец. Надо ждать провокаций в других кварталах.
— Какие наши действия, кэп?
— Сейчас же разворачивайтесь и возвращайтесь на трассу. Здесь мы закончим сами.
— На трассу? — Джин удивилась.
— Да. Там на подходе к Эль-Куту обстрелян польский логистический конвой. Поляки обычно ходят со слабым сопровождением — всего несколько джипов с четырьмя стрелками и водителями, а из вооружения только пулеметы ПКМ на турели. Тяжелого вооружения обыкновенно нет. Угораздило их попасть в Эль-Кут, когда тут началась самая заваруха! Попали под раздачу. Шлют сигналы SOS. Выдвигайтесь на выручку. Ориентировочно в пятнадцати милях от Эль-Кута услышите бой. Они ведут перестрелку.
— Ясно, кэп. Исполняем немедленно.
Джин повернулась к Михальчуку.
— Что там? — спросил он.
— Поляки попали в засаду на трассе. Надо выдвигаться им на помощь.
— Понял. — Михальчук поправил каску. — Виталька, слышал? Четыре танкиста и собака во что-то вляпались. Поворачивай и жми на трассу. Какой там километр, кэп?
— Ориентировочно миль пятнадцать.
— Поглядим — увидим. Всем смотреть в оба, — приказал он. — Трасса извилистая. В такой обстановке на любую гадость можно нарваться. Петренко, за мной!
— Куда?
— На трассу! Не тормози.
Вокруг дороги с обеих сторон росли густые, огромные пальмовые рощи. Где-то в глубине изредка мелькали одинокие строения.
— Да, засаду организовать здесь — милое дело, — констатировал Михальчук, осматриваясь по ходу движения. — Немудрено, что они их подкараулили.
Перестрелку услышали издалека.
— Так, встать здесь, за изгибом дороги, — скомандовал Михальчук. — Не лезть на рожон. Сориентируемся-таки!
— До них метров триста, — предположил Парамонов.
— Герцог-6, я — Амари-3, — доложила Джин по радио. — Прибыли на место.
— Отлично. Сейчас они свяжутся с вами для корректировки совместных действий.
— Амари-3, Амари-3, я — Варшава-7, — услышала она в эфире через секунду. — К вам направлен капрал Мазур. Все действия осуществлять через него.
— О'кей, понятно.
— Так. Чего сказал?
— Поляки выслали своего гонца. Сейчас все расскажет.
— Ага, вижу их.
Из-за поворота выскочил джип. Приблизившись к БТРам, он остановился, и с джипа спрыгнул солдат в камуфляже. Он подбежал к машинам.
— Капрал Вацлав Мазур, — доложил солдат по-английски, увидев обмундирование Джин и офицерские нашивки на воротнике. — Прибыл для согласования действий.
— По-русски можете говорить? — спросила она.
— Так точно. Украина? — Он удивился, сообразив, кто прибыл к нему на выручку.
— Тогда давайте по-русски, — предложила Джин. — Я понимаю. Нам всем так проще будет и скорее. Не надо тратить время на переводы. Залезайте сюда!
— Давайте помогу, славяне. — Михальчук подтянул капрала на броню.
— Докладывайте обстановку, — разрешила Джин. — Только не мне, а сержанту, — показала она на Саню. — Я только по медицинской части и для корректировки с американской стороны, но по войне главный он.
— Слушаюсь. У нас конвой довольно длинный. Продукты везем, медикаменты, — сообщил поляк. — Здесь сами видите, пальмы вокруг, дорога извилистая. Лишний раз голову не повернешь, и происходящее в хвосте плохо видно.
— Хвост и подкараулили, — догадался Михальчук.
— Точно, — подтвердил поляк. — Подорвали фугас, а сами закрепились в глинобитном здании, метрах в двухстах от дороги. Обстреливают из стрелкового оружия и гранатометов. У нас вооружения практически нет. — Он пожал плечами.
— Да мы уж в курсе. — Михальчук кивнул, глядя на карту. — Этот домишко? — показал он бумагу поляку.
— Да, тот самый.
— Значит, сообщай своим, и я сейчас зайду с фланга, вот отсюда. — Михальчук показал на карту. — Из-за поворота, чтоб неожиданно, и ломану им как следует. Петренко меня поддержит, а вы тоже со своей стороны спуску злодеям не давайте. Ясно? Как я ударю, тоже открывайте огонь. Выкурим их по-быстрому, и, как миленькие, покатятся.
— Ясно, сержант. — Поляк улыбнулся.
— У вас раненые есть? — спросила Джин.
— Да. Двое, мэм. В укрытии с этой стороны дороги.
— Я поеду с вами. Тогда покажете мне их. Также необходима эвакуация раненых.
— Спасибо, мэм.
— Михальчук, я с капралом. — Джин спрыгнула с БТРа.
— Ты осторожнее там, кэп.
— Постараюсь.
— Мы мэм в обиду не дадим. — Мазур по-доброму рассмеялся.
— Я надеюсь. Петренко, зайдешь правее, — скомандовал Михальчук по радио. — Огонь по правому борту из всех имеющихся огневых средств. Не робеть!
Вслед за Мазуром Джин села в польский джип. Через несколько минут она услышала, как загрохотали украинские КПВТ, и поляки дружно поддержали их огнем со своей стороны. Они приветствовали появление союзников громкими возгласами.
— Где раненые, показывайте.
— Вот, мэм.
Джин привели под самодельный навес, где находились пострадавшие. Оба были в сознании. Увидев Джин, они даже пытались встать.
— Нет, нет, сидите, — разрешила она. — Я только доктор и хочу осмотреть раны.