Крестовый поход детей
Шрифт:
Только золотая статуя на макушке самого высокого шпиля все еще продолжала сиять.
– Невероятно, — сказал пораженный Самуэль.
– Да, — ответил Джон с замиранием сердца. Снег, скользивший по их курткам, ложился на кожу и крылья шедшего перед ними существа причудливым узором, складываясь в звезды, в волны…
Создание обернулось. Знаком пригласило их следовать за ним.
Они поднялись по ступеням и вошли в Дуомо.
Если снаружи здание выглядело сильно преобразившимся, то внутри создавалось впечатление, что
Пространство громадного центрального нефа пересекало множество своеобразных мостков. Между стен натянуты черные тросы в человеческую руку толщиной, и на каждом головой вниз, как летучие мыши, висели сотни ночных созданий. По-видимому, они спали. Другие передвигались по церкви, занятые какой-то непостижимой деятельностью, — непостижимой для Джона и Самуэля, которые, запрокинув головы, удивленно разглядывали необычное место.
Создание повело их к алтарю.
Невероятно, но гигантские готические витражи практически не пострадали. Разбилось всего несколько секций, и в них утраченное стекло было заменено вездесущим черным лаком. Но большая часть витражей сохранилась и сияла яркими цветами: красным, синим, золотым. Цветами, которые уже давно исчезли с лица Земли.
Свет, хоть и слабый, проникал внутрь через витражи. Наслаждаясь великолепием цветов, Джон задумался, что бы почувствовали художники и ремесленники, на протяжении шести веков трудившиеся над этим великолепием, увидев, во что превратился их мир. Миллиарды людей потеряли жизнь, пламя преисподней уничтожило Землю, и все же древние витражи сохранились и продолжали очаровывать своей красотой.
История Адама и Евы, Исаака, жизнь Христа разворачивались на тысячах квадратных метров цветного стекла и смальты.
Самуэль оторвал Джона от его мыслей.
Раввин молча кивнул в сторону двух существ, работавших со своим вездесущим лаком над участком витража, в котором не хватало стекла. Они лепили этот странный материал руками, как пластилин. Буквально за несколько мгновений из-под длинных пальцев вышла фигура пахаря. Было удивительно наблюдать за тем, как сюжет утраченного витража восстанавливается нечеловеческими руками.
К Джону пришло умиротворение, какого он не испытывал со времени Страдания. Должно быть, то же чувствовал переписчик, в темные века копировавший древний, непонятный для него текст, сохраняя и передавая сокровища знаний. В скромном молчании, как и эти создания, безмолвно воспроизводившие в черном лаке утраченные формы, — то ли по памяти, то ли узнав их каким-то недоступным для людей восприятием.
– Джон… — повторил раввин тихо. На этот раз в его голосе был слышен ужас.
Священник обернулся, оторвавшись от своих
С алтаря спускались три фигуры почти трехметровой высоты. Их крылья были сложены. От них исходило ощущение абсолютной силы. Они шествовали медленно и торжественно. Самуэль приблизился к Джону, словно ища у него защиты.
Дэниэлс сделал шаг навстречу. То же пришлось сделать дрожавшему как лист Самуэлю.
Черные непроницаемые лица внимательно рассматривали пришедших.
– Мы слушаем вас, — прозвучало в головах людей.
– Вы знаете, почему мы здесь? — начал Дэниэлс.
– Знаем.
– Сыны Гнева завладели атомной бомбой. Если мы их не остановим, они используют ее против вас.
– Они завладели твоей бомбой. А ты сам что хотел с ней сделать?
Священник сделал глубокий вдох и ответил:
– Отвезти ее в Рим.
– Рим такой же город, как и Милан. Какая разница, здесь она взорвется или там?
– Но вы-то здесь!
– Но вам какая разница?
После некоторого размышления Джон ответил:
– Сынов Гнева необходимо остановить. Как и безумцев, захвативших власть в Новом Ватикане.
– Мы знаем о них.
– Мне нужна бомба. Я должен остановить этого монстра.
– Красного человека.
– Да.
– Почему он ненавидит нас? Тебе это известно?
– Я даже не знаю, кто он такой. Когда я покидал Рим, кардиналом был Фердинандо Альбани. Это он отправил бомбу в Венецию, чтобы уничтожить город и его Патриарха.
– Но ты этому помешал.
– Я не хотел, чтобы погибло столько невинных.
– И все? Только поэтому?
Вздохнув, Джон покачал головой.
– Я не хотел, чтобы это чудо исчезло.
Три создания послали ментальный эквивалент улыбки.
– Ты хорошо сказал. Чудо. Твоя религия допускает существование чудес?
– Мы верим, что святость может дать способность творить чудеса. Но я не знаю, чудеса ли я видел в последнее время или просто недоступные моему пониманию вещи.
– Так ли велика разница?
– Может, и нет.
Все три создания одновременно кивнули головами в одну сторону, указывая на свод нефа.
Только теперь Самуэль и Дэниэлс осознали, что пространство собора наполняет необычная музыка. Приглушенный гул с редкими головокружительными пиками, не похожий на звуки, производимые человеком. Временами он напоминал средневековую полифонию, но только временами. В основном звук был странным, диссонирующим, как животный крик.