Крестовый поход машин
Шрифт:
Постучав достаточно долго, чтобы вызвать червя, верный помощник Селима сунул барабан под мышку и бросился бежать. Длинные ноги уверенно несли его по гребням дюн. В открытой пустыне на поверхности песчаного моря появилась рябь, оповестившая о появлении червя. Чудовище стремительно приближалось.
Задыхаясь от бега, Джафар достиг спасительных скал, но не стал взбираться на них, а остался на песке, нанося по камню резкие гулкие удары металлическим молотом. Песчаный червь устремился на звук, но не смог приблизиться к скале, основание которой выдавалось далеко за пределы видимой скалы подобно подводной части
Селим возвысил голос и закричал во всю силу своих легких:
– Шаи-Хулуд, слушай меня! Я призвал тебя в свидетели! – С этими словами он привлек к себе стоявшую рядом Марху и выступил под солнечный свет. – Я предложил этой женщине стать моей женой, и она приняла мое предложение. С этого дня мы в твоих глазах муж и жена. И пусть никто не усомнится в этом.
Разбойники издали дружный вопль восторга, оглушительный крик, многократно усиленный отражениями от низкого свода пещеры. Червь поднялся еще выше – словно благословляя новобрачных, – а затем снова нырнул в глубину песка под дюной, выбросив фонтаны песка и устремившись вниз, к скрытой сокровищнице пряности.
В эту ночь разбойники пировали, уставив свои столы медом и невиданными деликатесами, похищенными и отнятыми у караванов, идущих из города Арракиса. Во время этой пирушки они поглотили огромное количество меланжи. В головах возникли блистательные видения, затуманившие лица блаженством. Все окружающее представлялось теперь мягко очерченным и прекрасным. Все они были членами большой семьи, связанными чудесным красным порошком, извергаемым песчаными червями, порошком, бывшим высушенной сущностью Шаи-Хулуда.
Все тормоза были отпущены, исчезла стыдливость, и многие мужчины и женщины полюбили сегодня друг друга в темных переходах пещер. Потом, когда празднество наконец закончится, все они вернутся к выполнению своей поглощающей все силы миссии. Но на одну ночь пряность дала им отдохновение, вынеся их за пределы земного бытия.
Вместе с Махрой Селим шел путями меланжевого откровения, поднимаясь по ступеням в открывающееся его внутреннему взору будущее. Он ощущал рядом ее близость, ее умопомрачительную душу и горячее сердце, ставшее теперь неотъемлемой частью его самого.
Но в это путешествие Селим должен был отправиться один.
На дальней стене пещеры давным-давно какими-то первопроходцами были начертаны древние руны. Никто не знал, что означают эти надписи, но Селим выдумал свое толкование, и его последователи не оспаривали слова своего вождя.
С помощью меланжи Селим видел многое, недоступное глазу людей реального мира.
И теперь он впервые увидел задачу своей миссии во всем ее невообразимом величии, прозрел неизмеримую пропасть времени, в течение которого будет разворачиваться эта эпическая битва. Он понял, что это не просто его личная борьба с ненавистным наибом Дхартхой, не конфликт, который Селим сможет разрешить за короткий срок своей жизни. Все уже зашло слишком далеко. Искушение и зависимость от пряности переступили какой-то порог, где не может остановиться простой человек.
Одной
Когда он проснулся, теплая обнаженная Марха, тесно прижавшись к нему, лежала рядом, прилепившись к нему даже во сне, словно боясь, что он уйдет. Она проснулась. На лице ее было написано любопытство – она всем своим существом впитывала каждую черточку лица своего возлюбленного.
– Селим, любовь моя, мой супруг, – выдохнула она. – Я наконец научилась видеть тебя, видеть в тебе мужчину, человека. Сначала я была влюблена в представление о тебе, в портрет героя, отступника, который умел провидеть будущее через кристалл беспощадной ясности своей миссии. Но ты больше этого – ты смертный человек с бьющимся сердцем. И оттого ты более велик, чем любая сложенная о тебе легенда.
Он нежно поцеловал ее в губы.
– Марха, одна только ты знаешь мою тайну. И только одна ты разделишь ее со мной. Благодаря тебе я буду сильным, ты поможешь мне выполнить то, что я должен.
Селим погладил женщину по волосам и улыбнулся, радуясь ее преданности. После стольких лет миф и реальность наконец слились в неразрывное единство.
Казалось, она прочитала его мысли, поняв его до того, как он смог выразить свои думы словами.
– У тебя было видение, любимый? Что тяготит тебя?
Он печально кивнул.
– Прошлой ночью, когда мы поглотили много пряности, мне открылись новые сны.
Она села рядом, мгновенно превратившись из молодой жены, все еще сгоравшей от чувственной любви, в верного ученика, готового принять новое откровение учителя.
Селим заговорил:
– Мы нападали на караваны и мешали наибу Дхартхе продавать меланжу, но я ничего не сделал, чтобы изгнать с Арракиса чужеземцев. Торговля пряностью с каждым годом становится все шире и шире. Неудивительно, что Шаи-Хулуд разочаровался во мне. Он призвал меня, но я оказался слаб и не справился с его миссией.
– Старец Пустыни верит в тебя, Селим. Иначе зачем бы он стал давать тебе столь невыполнимое задание? – Марха села, и Селим не мог оторвать взгляд от ее чудесных грудей и гладкой кожи, матово блестящей в тусклом свете пещеры. – Мы поможем тебе. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы достичь твоей цели. Эта миссия велика, и никакой человек не может даже надеяться в одиночку справиться с ней.
Он нежно поцеловал ее в белесый шрам, потом сел и всмотрелся в светлеющий вход в пещеру, куда стал литься свет солнца, начавшего свой бег по небосклону над бесконечным морем дюн.
– Возможно, это так, и ни один человек не в состоянии исполнить это, но зато это может исполнить легенда.
Звезды отражались в мечтательных глазах Азиза. Исполненный мечтаний, юный внук наиба терпеливо ждал, когда дед и обитатели скального городка крепко уснут. Когда все стихло, он взял собранное по крохам снаряжение – к этой ночи он готовился долго, день за днем, складывая в потайном месте все необходимое для задуманного. Не производя ни малейшего шума, словно муаддиб, крошечная пустынная мышь, он скользнул к выходу.