Крестовый поход

Холдер Нэнси

— Какие новости? — тихо спросила Эрико.

— Ничего хорошего, — признался отец Хуан. — В России мы потеряли два отряда. Скоро я пошлю туда вас, готовьтесь. К тому же нынче утром пришло сообщение. Сопротивление Нового Орлеана уничтожено. В этом принимала участие полиция и новообращенный мэр, а также их новые союзники, включая большинство последователей вуду — с их помощью вампиры снова захватили город. Из наших сторонников в живых не остался никто.

— Все погибли? Марк и все остальные? — шепотом спросила Скай.

Отец Хуан кивнул и перекрестился.

А за ним и Антонио.

— Si, mi'ja, [108] все они погибли.

В комнате кто-то захлюпал носом, и Скай не сразу поняла, что это она сама.

— Но и это еще не все. Сегодня утром испанское правительство заключило с вампирами соглашение. В нем говорится, что охотники должны прекратить свою деятельность, в противном случае будут считаться врагами государства. Церковь продолжит спонсировать Академию и как можно дольше покровительствовать ей, но в целом дело — дрянь.

108

Да, дочь моя (исп.).

— Конец света, — прошептала Скай.

Ни один человек в комнате не стал с ней спорить.

Все собрались в часовне, чтобы поразмыслить, вспомнить прошлое, помолиться. Дженн потеряла способность что-либо чувствовать. Они потерпели поражение по всем пунктам. Сестра ее стала вампиром и сидела запертая в клетке где-то в недрах университета. Люди, с которыми они вместе дрались против общего врага в Новом Орлеане, погибли, и вампиры еще крепче зажали этот город в руках. Испанское правительство практически подписало капитуляцию, а Церковь, вероятно, готовит договор с вампирами, в то время как славные саламанкийцы сидят в полумраке часовни и, как овцы, ждут, когда их придут резать.

— Из меня плохой вожак, — нарушив молчание, сказала Эрико. — Я не создана для этого. Я — охотник, да, но руководить другими я не могу.

— Среди нас только один человек, который способен на это, — подал голос Антонио.

Дженн подняла голову. Она знала, что, попроси он ее, она пойдет за ним хоть в самый ад.

Поднялся минутный ропот, потом все смолкло.

— Послушай, Дженн, — раздался в тишине голос Скай. — Может, хватит скрывать перед нами, на что ты способна?

— Не понимаю, — отозвалась пораженная Дженн.

— Ты прекрасно слышала, что она сказала, — проворчал Джеми.

— О чем вы? — снова спросила недоуменная Дженн.

— Нам нужен командир, вожак, вождь, человек, который способен просчитывать действия врага, — сказала Скай, пронизывая взглядом ее насквозь.

— Да кто я такая? Просто Дженн, и все. — Она вслух произнесла то, как она называла себя наедине с самой собой.

— Вот именно, — сказал Холгар. — А ты посмотри, кто перед тобой сидит? Стайные звери. Я оборотень, я родился и вырос в стае волков. Скай — колдунья, родилась и выросла в шабаше ведьм. Эрико —

продукт общества, в котором общие ценности ставятся гораздо выше личных. Антонио уже целых семьдесят лет учится на священника, черт бы его подрал. А Джеми любит считать себя этаким «одиноким волком», вот и выходит, что он такой же стайный зверь, как и я. Только его стая — Ирландская республиканская армия.

Джеми фыркнул, но промолчал.

— И только ты у нас, Дженн, существо уникальное, неповторимое, — продолжал Холгар. — Тебя взрастили и воспитали так, что только ты по-настоящему понимаешь ценность отдельной личности. Ты сама сказала о себе: «Я просто Дженн». Для тебя нет стаи, ты не чувствуешь ее ни в своей семье, ни в нас. В этом твоя уникальность, этим ты отличаешься от всех нас. Только ты можешь залезть в черепную коробку вампирской элиты и узнать, что думают эти твари, которые заботятся только о себе.

Дженн смотрела на него, как громом пораженная. Она вспомнила, как с детства слушала передачи по радио и смотрела по телевидению, где люди рассуждали о распаде семейной культуры, о растущей изоляции и одиночестве американцев, особенно живущих на Западном побережье. К этому можно прибавить изоляцию, в условиях которой многие годы жила ее семья благодаря подпольной деятельности бабушки с дедом.

Она вдруг поняла, что именно то, что она всегда считала своим недостатком, может спасти их всех. Холгар прав. Будь она человеком стайным, мучительная-неуверенность в себе давно заставила бы ее покинуть отряд, чтобы избавить товарищей от себя и собственной никчемности. Соблазн был велик, но она так и не решилась на это.

И слава богу.

Потому что она была им нужна.

Потому что место ее было здесь, среди них.

«Потому что я особенная».

Дженн положила ручку на стол и перечитала только что написанную фразу. Ею открывался ее дневник, который отныне будет новым Уставом Охотника. Старый Устав, как сказал ей отец Хуан, устарел, он был создан совсем в другое время и в другом мире.

Дневник представлял собой красивую тетрадь в кожаном переплете и с золотым обрезом плотных, пергаментных листов. Красивая вещь, но и не менее важная. Отец Хуан подарил ей эту тетрадь сразу после того, как все остальные один за другим покинули часовню.

— Опиши это все и постарайся запомнить, — сказал он. — Теперь ты не просто Дженн. Теперь ты наша надежда.

Сидя в своей комнате в Академии, она знала, что Антонио дежурит снаружи, он охраняет ее. Рядом на столе горела свеча, она решила всегда писать в дневнике при свече. Дженн все сидела, всматриваясь в эту фразу.

«Потому что я особенная».

Пока это все, что она хочет сказать. Будет еще много слов, будет много всего, но эти четыре слова для нее как четыре свечи, как четыре конца креста крестоносцев, нашитого у нее на рукаве.

«Потому что я особенная».

Дженн закрыла тетрадь и хотела задуть свечу, но передумала. Она откинулась на спинку стула и стала смотреть на ее пламя.