Шрифт:
Доктор Сон
– Джеймсон, я хочу, чтобы вы узнали настоящую историю об этом вашем друге, профессоре Кеннеди, – объявил главный редактор "Стар" однажды днем, когда меня вызвали в святилище.
Из пачки писем, скопившихся в мусоре на его столе, он выбрал одно и торопливо просмотрел его.
– Например, – продолжал он задумчиво, – вот письмо от Постоянного Читателя, который спрашивает: "Действительно ли этот профессор Крейг Кеннеди такой, каким вы его называете, и если да, то как я могу узнать о его новом научном детективном методе?"
Он сделал паузу и откинулся на спинку стула.
– Теперь
Редактор поднялся, словно на мгновение оторвавшись от обычной рутины офиса.
– Вы меня поняли? – он с энтузиазмом продолжил, – другими словами, ваше задание, Джеймсон, на следующий месяц состоит в том, чтобы ничего не делать, кроме как следовать за вашим другом Кеннеди. Начните прямо сейчас, возьмите из его жизни всего один месяц, в среднем месяц. Принимайте вещи такими, какие они есть, записывайте их так, как они происходят, и когда вы закончите, дайте мне полную картину этого человека и его работы.
Он взял расписание на день, и я понял, что разговор подошел к концу. Я должен был "достать" Кеннеди.
Часто я писал отрывки из приключений Крейга, но никогда раньше не делал ничего столь амбициозного, как это задание, в течение целого месяца. Сначала это ошеломило меня. Но чем больше я думал об этом, тем больше мне это нравилось.
Я поспешил в центр города, в квартиру на Хейтс, которую мы с Кеннеди занимали в течение некоторого времени. Я говорю, что мы занимали ее. Мы делали это в те часы, когда он не был в своей лаборатории в Химическом корпусе университетского городка или не работал над одним из тех дел, которые его завораживали. К счастью, он оказался там, когда я ворвался к нему.
– Ну? – рассеянно спросил он, отрываясь от книги, одного из последних непереведенных трактатов по новой психологии, написанных выдающимся ученым, доктором Фрейдом из Вены. – Что привело тебя в город так рано?
Как можно короче я объяснил ему, что именно я предлагаю сделать. Он слушал без комментариев, и я продолжал тараторить, решив не позволять ему возражать.
– И, – добавил я, переходя к теме, – я думаю, что я в долгу перед главным редактором. Он выкристаллизовал в моем сознании идею, которая долгое время была скрытой. Ну, Крейг, – продолжал я, – это именно то, чего ты хочешь – показать людям, что они никогда не смогут победить современного научного детектива, показать, что охотники за преступлениями продвинулись вперед даже быстрее, чем…
Настойчиво зазвонил телефон.
Не говоря ни слова, Кеннеди жестом попросил меня "прослушать" добавочный номер на моем столе, который он поместил туда в качестве меры предосторожности, чтобы я мог подтвердить любой разговор, который происходил по нашему проводу.
Его действий было вполне достаточно, чтобы показать мне, что, по крайней мере, он не возражал против этого плана.
– Это доктор Лесли – коронер. Вы можете приехать в Муниципальную больницу прямо сейчас?
– Конечно, доктор, – ответил Крейг, вешая трубку. – Уолтер, ты идешь?
Через четверть часа мы были во дворе крупнейшей городской больницы. В ласковом солнечном свете выздоравливающие пациенты сидели на скамейках или медленно пробовали свои силы, прогуливаясь по траве, одетые в выцветшие больничные халаты.
Мы вошли в кабинет, и санитар быстро провел нас в маленькую лабораторию в дальнем крыле.
– В чем дело? – спросил Крейг, когда мы поспешили дальше.
– Я точно не знаю, – ответил мужчина, – за исключением того, что, похоже, Прайса Мейтленда, брокера, которого вы знаете, подобрали на улице и привезли сюда умирающим. Он умер до того, как врачи смогли ему помочь.
Доктор Лесли с нетерпением ждал нас.
– Что вы об этом думаете, профессор Кеннеди?
Коронер разложил на столе перед нами сложенный вдвое лист машинописи и нетерпеливо вгляделся в лицо Крейга, чтобы понять, какое впечатление это произвело на него.
– Мы нашли его в наружном кармане пальто Мейтленда, – объяснил он.
Сообщение было без даты и коротким:
Дорогая Мэдлин,
Пусть Бог в своей милости простит меня за то, что я собираюсь сделать. Я только что видел доктора Росса. Он рассказал мне о природе твоей болезни. Мне невыносимо думать, что я – причина, поэтому я просто уйду из твоей жизни. Я не могу жить с тобой, и я не могу жить без тебя. Не вини меня. Всегда думай обо мне как можно лучше, даже если ты не можешь дать мне всего. До свидания.
Твой рассеянный муж, Прайс
У меня сразу же мелькнула мысль, что Мейтленд страдал какой-то неизлечимой болезнью и принял самое быстрое решение своей дилеммы.
Кеннеди внезапно оторвал взгляд от записки.
– Вы думаете, это было самоубийство? – спросил коронер.
– Самоубийство? – повторил Крейг. – Самоубийцы обычно не пишут на пишущих машинках. Торопливая записка, нацарапанная на листе бумаги дрожащей ручкой или карандашом, вот что они обычно оставляют. Нет, кто-то пытался таким образом скрыться от экспертов по почерку.
– Точно моя идея, – согласился доктор Лесли с явным удовлетворением. – Теперь слушайте. Мейтленд был в сознании почти до последнего момента, и все же врачи больницы говорят мне, что они не смогли получить от него ни слова.
– Вы хотите сказать, что он отказался говорить? – спросил я.
– Нет, – ответил он, – это было еще более странно, чем то, что даже если бы полиция не совершила обычной ошибки, арестовав его за опьянение вместо того, чтобы немедленно отправить в больницу, это не имело бы никакого значения. Очевидно, врачи просто не смогли бы его спасти. По правде говоря, профессор Кеннеди, мы даже не знаем, что с ним случилось.
Доктор Лесли казался очень взволнованным этим делом.
– Мейтленда нашли шатающимся на Бродвее этим утром, – продолжил коронер. – Возможно, сначала полицейский на самом деле не был виноват в том, что арестовал его, но до того, как появилась машина, Мейтленд потерял дар речи и абсолютно не мог пошевелить ни единым мускулом.
Доктор Лесли сделал паузу, перечисляя странные факты, затем продолжил:
– Его глаза реагировали, все было в порядке. Казалось, он хотел говорить, писать, но не мог. Изо рта у него потекла пенистая слюна, но он не мог вымолвить ни слова. Он был парализован, и его дыхание было странным. Затем они как можно скорее отвезли его в больницу. Но это было бесполезно.