Крейсер Ее Величества «Улисс»
Шрифт:
Помолчав, он стер пену с губ и опять улыбнулся, так же печально, как и в первый раз.
— Не доктор мне нужен и не медицина, Джон. Нужен священник и прощение Всевышнего — голос его стал едва слышен. В каюте наступила глубокая тишина.
Тиндалл заерзал и громко откашлялся.
— Какое еще прощение? Что ты имеешь в виду?
Слова помимо его воли прозвучали слишком громко и резко.
— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду, — кротко проговорил Вэллери.
— Вы же утром стояли рядом со мной
Минуты две оба не произносили ни слова. Потом Вэллери снова закашлялся.
Полотенце у него в руках потемнело, и, когда он откинулся на подушку, Тинаалла кольнул страх. Он поспешно наклонился к больному, но, услышав частое, неглубокое дыхание, облегченно вытер лоб.
Вэллери снова заговорил. Глаза его были по-прежнему закрыты.
— Дело не столько в тех людях, которые погибли в отделении слаботочных агрегатов, — казалось, он разговаривал сам с собой, вполголоса, почти шепотом. — Моя вина, пожалуй, в том, что я слишком близко подошел к «Рейнджеру». Глупо приближаться к тонущему кораблю, особенно если он горит.
Что делать бывает, идешь на риск...
Остальные слова слились в неразборчивый шепот Конца фразы Тиндалл не расслышал.
Адмирал резко поднялся и стал натягивать перчатки — Извини, Дик. Не надо было мне приходить и оставаться так долго.
Старый Сократ задаст мне теперь взбучку.
— Я о других Оо парнях, которые плавали в воде, — продолжал Вэллери, словно не слыша адмирала. — Я не имел права. Может быть, кого-нибудь из них...
Голос Вэллери снова затих на мгновение, но потом старый моряк четко проговорил:
— Капитан первого ранга, кавалер ордена «За боевые заслуги» Ричард Вэллери — судья, присяжный и палач. Скажите мне, Джон, что мне ответить, когда придет мой черед предстать перед судом Всевышнего?
Тиндалл растерянно молчал, но тут послышался настойчивый стук в дверь, контр-адмирал резко обернулся и, благодаря Провидение, едва слышно глубоко вздохнул.
— Войдите, — проговорил он.
Дверь распахнулась, вошел Брукс. При виде адмирала он замер и повернулся к стоявшей за ним белой фигуре, нагруженной бутылями, колбами и какими-то приборами.
— Подождите, пожалуйста, за дверью, Джонсон, — обратился он к санитару.
— Я позову вас, когда понадобитесь.
Закрыв дверь, он пододвинул себе стул и сел возле койки командира.
Нащупывая пульс больного, Брукс пристально посмотрел на Тиндалла. Он вспомнил слова Николлса, который говорил, что адмирал не слишком здоров. У Тиндалла ви в самом деле был усталый вид, вернее, не столько усталый, сколько несчастный... Пульс у Вэллери был частый, не правильный.
— Вы чем-то расстроили его, — укорил его Брукс.
— Я? Да что вы, док! — уязвленно произнес Тиндалл, — Ей-Богу, я не сказал ни слова...
— Он тут ни при чем, доктор. — Это говорил Вэллери.
Брукс долгим взглядом посмотрел на Вэллери. Потом улыбнулся — понимающе, с состраданием.
— И вам нужно прощение грехов, сэр. Все дело только в этом, так ведь?
Тиндалл вздрогнул от неожиданности и изумленно уставился на старого доктора.
Вэллери раскрыл глаза.
— Сократ! — проронил он. — Как ты догадался?
— Прощение... — задумчиво повторил Брукс. — Прощение. А чье прощение?
Живых, мертвых или прощение Всевышнего?
Тиндалл вздрогнул опять.
— Вы что? Подслушивали под дверью? Да как вы смели?..
— Прощение их всех, док. Боюсь, задача не из легких.
— Да, вы правы, сэр. Мертвым вас нечего прощать. Вы заслужили одну лишь их признательность. Не забывайте, я врач... Я видел этих парней, которые плавали в море. Вы положили конец их страданиям. Что же касается Всевышнего... В писании сказано: «Господь дал, Господь взял. Да святится имя Его». Таково ветхозаветное представление о Господе, который берет, когда ему вздумается, и к дьяволу всякое милосердие и великодушие!
Брукс с улыбкой взглянул на Тиндалла.
— Не смотрите на меня с таким ужасом, сэр. Я вовсе не богохульствую.
Если бы Всевышний оказался таков, кэптен, то ни вам, ни мне да и адмиралу тоже он был бы ни к чему. Но вы знаете, что это не так... Вэллери слабо улыбнулся и приподнялся на подушке.
— Вы сами по себе превосходное лекарство, доктор. Жаль, что вы не можете говорить от имени живых.
— Нет, почему же? — Брукс шлепнул себя по ляжке и, что-то вдруг вспомнив, заразительно захохотал. — Нет, это было великолепно!
Он снова от души рассмеялся. Тиндалл с деланным отчаянием посмотрел на Вэллери.
— Простите меня, — заговорил наконец Брукс. — Минут пятнадцать назад несколько сердобольных кочегаров приволокли в лазарет неподвижное тело одного из своих сотоварищей, находившегося без сознания. Догадываетесь, чье это было тело? Корабельного смутьяна, нашего старого знакомца Райли.
Небольшое сотрясение мозга и несколько ссадин на физиономии, но к ночи его нужно водворить назад в кубрик. Во всяком случае, он на этом настаивает.
Говорит, что он нужен его котятам.
Вэллери, повеселев, прислушался.
— Опять упал с трапа в котельном отделении?
— Именно такой вопрос задал и я. Хотя, судя по его виду, он, скорее, угодил в бетономешалку. «Что вы, сэр! — ответил мне один из принесших его. — Он о корабельного кота споткнулся». А я ему: «О кота? Какого такого кота?»
Тут он поворачивается к своему дружку и говорите «Разве у нас нет на корабле кота, Нобби?» А упомянутый Нобби смотрит на него этак жалостливо и отвечает: