Криабал. Тьма у ворот
Шрифт:
Вначале Танзен принял форму №63 (бабочка). Практикант восхищенно ахнул – с такой скоростью превратился мэтр. Вот только что стоял фелином, ростом почти с человека – а вот его тело уже сократилось, сжалось до крохотного насекомого.
Перехода не удалось даже заметить.
В этой форме Танзен запорхал к кусту-шишечнику. Старательно работал крыльями, разгонял резко загустевший воздух.
Такие сильные перепады в размерах – это трудно, это очень бьет по мозгам. Массу тела нельзя просто взять и убрать в никуда – ее нужно куда-то временно пристроить. И не слишком далеко, потому что
И нужно постоянно помнить, кто ты есть. Тело диктует разуму поведение. Человеческим мыслям привычно в человеческом мозге и очень неуютно в мозге насекомого.
Хотя какой там вообще мозг? Нет у них мозга. Только цепь ганглий. Расслабься ненадолго, позволь телу себя вести – и оглянуться не успеешь, как начнешь счастливо сосать нектар.
Но и противиться тоже нельзя. Слишком огромна разница между приматом и чешуекрылым. У человека нет нужных навыков, инстинктов. Крылья. Шесть лап. Совершенно другой спектр чувств. Принципиально иная физиология. Оставаясь самим собой, человек в этом всем захлебнется, не сумеет даже пошевелиться.
Поэтому нужно выдерживать баланс. Стать бабочкой не только снаружи, но и внутри – вплоть до инстинктов. Но при этом ни на секунду не забывать, что ты человек и волшебник. Повторять себе это мысленно или вслух. Поступать разумно, совершать хотя бы изредка нехарактерные для животного поступки.
Сложно.
Но когда Танзен приземлился на шишечника, стало еще сложнее. Все так же в мгновение ока он принял форму №79 (сметанный элементаль).
Именно сметанный. Танзен ужасно гордился этой своей находкой. Заполучить в коллекцию такую форму было непросто, но с его помощью он сумел снять матрицы с нескольких очень непростых созданий.
Оказавшись вдруг накрыт парой валунов жирной густой сметаны, шишечник страшно перепугался. Вскочил на все четыре лапы, задергался – но Танзен держал его прочно. Сдавливал со всех сторон вязкими объятиями, становился все гуще и жирнее.
Мысли его тоже стали жирными, вязкими. Ведь он превратился уже даже не в насекомое, а просто в ожившую сметану. Очень много ожившей сметаны.
Как себя при этом чувствуешь, объяснить невозможно – нету в людских языках таких слов.
Обычная сметана шишечника бы не удержала. Это же не клей, не смола. Но сметанный элементаль – это не обычная сметана. Это разумная, очень волшебная субстанция. Ее свойства варьируются по воле самого элементаля.
В определенных пределах, разумеется.
Буквально утопив шишечника в сметане, Танзен выждал еще минуту-другую. И когда тот окончательно перестал дергаться – активировал парализующие чары.
Этому в институте Метаморфозис уже не учат. Но слишком узкая специализация – тоже нехорошо. Все посещают факультативы, все овладевают хотя бы парочкой заклятий из других областей. На пятом году обучения Танзен взял курс в Монстрамине и выучил несколько обездвиживающих заклятий.
Обычный паралич в данном случае не годится. Зверь должен быть в полном сознании, иначе матрица выйдет неточной. Ведь метаморфу нужно получить не только внешнюю оболочку. Нужен слепок разума, характера. Повадки животного, инстинкты, восприятие. Это
Форма, скопированная только внешне, подобна слишком просторным доспехам. Носить можно, сражаться нельзя.
И это еще не все. Чем сильнее объект отличается от тебя самого, тем труднее снять матрицу. Значение имеет каждая деталь – объем, масса, химический и астральный состав, таксон, даже пол и возраст. И чем больше матриц в твоей копилке, тем тяжелее даются новые, так что добавлять всех, кого встретишь – не самая умная стратегия. Старые-то просто так не забудешь, волшебная память – штука упрямая.
Обездвижив шишечника, Танзен подозвал практиканта и велел считать его. Это не должно быть для него слишком трудным, поскольку шишечник хоть и крупное, но обычное животное. К тому же млекопитающее. Если среди форм практиканта есть птицы, он уже снимал более сложные матрицы.
Так оно и вышло. Вместе с наставником практикант тщательно и скрупулезно вошел в ауру зверя, погрузился в его астральное тело и вобрал в себя каждый гран, каждую крохотную частичку.
Принял шишечника.
Понял шишечника.
Сам стал шишечником.
– Контрольное превращение, - скомандовал Танзен по завершении.
Практикант напрягся, надулся и принялся расширяться во все стороны. Опустился на четвереньки, обращая руки и ноги парой коротких лап, покрылся жесткой роговой чешуей, выпустил сзади длинный толстый хвост. Лицо удлинилось, становясь звериной мордой, а из пасти невольно высунулся длиннющий, с непривычки плохо контролируемый язык.
Поскольку матрица снималась как есть, шишечник-практикант оказался таким же «кустообразным», как оригинал. Из щелей меж чешуями торчали ветви, листья, розовые цветы.
– Удовлетворительно, - кивнул Танзен, критически осмотрев результат.
Сам он тоже совершил контрольное превращение. Правда, в отличие от практиканта, в новую форму переметнулся за долю секунды, быстро проверил работу органов, ненадолго отдался звериным инстинктам и тут же вернулся в форму №50 (сорокалетний человек). В этой форме он находился обычно.
– Возвращаемся, - сказал он практиканту.
Тот еще не до конца стал человеком. Язык не помещался во рту, свисая аж до ключиц, а сзади по-прежнему выпирал здоровенный хвост. Но где-то через полминуты практикант вернул все на место, обретя форму №0.
– Это у меня теперь уже пятая форма, мэтр! – счастливо поделился он. – Пятая! А у вас она какая по счету? Или вы уже не считаете?
– Считаю, разумеется. Все считают. Это будет форма №99.
– Девяносто девятая?! – изумленно ахнул практикант. – Мэтр, у вас уже девяносто девять форм?! А следующая – сотая?!
– Да, юбилейная. Ее я хочу подобрать какую-нибудь особенную...
Танзен чуть улыбнулся, окидывая свою коллекцию мысленным взором. Большая, богатая коллекция. Почти полвека Танзен ее собирал. Люди и нелюди, позвоночные и беспозвоночные, демоны и нежить, элементали и неодушевленные предметы. Большинство форм – в общем-то, заурядные, а некоторые так вовсе бесполезные, непонятно зачем присоединенные... но есть и очень редкие, получить которые было действительно сложно.