Крик души
Шрифт:
Хотя ей ужасно хотелось купить эту книгу, она удержалась, напомнив себе, что им еще столько всего предстоит купить: колыбельку, коляску, одежду, нежные, как лепестки, одеяльца и целую страну чудесных игрушек, которые она уже начала собирать и хранила в большом плетеном ящике под кроватью. В голове у нее промелькнула мысль о стоимости билета для Спенса на выступление Дрейка Мюррея в БАФТА сегодня вечером, но это были необходимые инвестиции: там будет полно людей из киноиндустрии, а Спенсу было жизненно важно завести нужные знакомства.
Еще немного полистав книгу, она вернула ее на полку и вышла на Юнион-стрит. Вниз по склону холма, по направлению к кинотеатру, шел поток транспорта, а небо над дорогой приобрело свинцово-серый оттенок. Если бы с ней сейчас была мама, они бы почти наверняка отправились в торговый центр «Кэбот-серкус», чтобы заглянуть в «Харви Николз» и «Хаус оф Фрейзер». Если быть абсолютно честной, то глубоко-глубоко, в потаенных уголках ее души, содержались крупицы сожаления, что сейчас они не вместе, не делают покупки для ребенка и не наслаждаются той близостью, которую она замечала у других беременных и их матерей. Однако нет ничего хорошего в том, чтобы жалеть себя; она здесь, ее мать в Бате, и, прежде чем это расстояние сможет сократиться, должны измениться их отношения. Кроме того, все эти дорогие магазины были ей не по карману, и потому, развернувшись, она прикрыла нос и рот шарфом, чтобы оградить себя от выхлопных газов, и направилась в центр города к остановке, чтобы сесть на автобус домой.
По дороге она мысленно разговаривала с Заком, рассказывая ему обо всех достопримечательностях, мимо которых проходила, начиная со старого района Касл-стрит, который подвергся бомбардировке во время Второй мировой войны («Но теперь по нему этого никак не скажешь», — уверила его она), и заканчивая неправдоподобно красивым зданием Хлебной биржи: в XIX столетии торговцы из Бристоля использовали стоящие снаружи столбы с плоскими навершиями, называемыми «бочкой», для обмена денег. «И отсюда, — сообщила она Заку, обхватив его тельце засунутыми в карманы руками, — пошло выражение “деньги на бочку”».
Об истории города она знала немного, да и эти сведения она получила от супругов Адани, которые устроили им своеобразную экскурсию вскоре после их переезда сюда. Никки сразу стало теплее, как только она вспомнила, с какой почтительностью Адани рассказывали об изумительных свершениях Королевства Бруней, потом привели их к всемирно известному Клифтонскому висячему мосту, а затем — к самой старой железнодорожной станции в мире, Темпл-Мидс, и легендарному авиазаводу ВАС. Их поразил старый пароход, очевидно, самый быстрый в свое время; он впервые вышел из Бристольской верфи в 1843 году, а сейчас стоял на якоре в том самом доке, в котором был построен, сверкая восстановленным великолепием. Супруги Адани явно испытывали трепет перед Брунеем, но не меньшей была их любовь к городу, который они называли домом в течение последних тридцати лет.
Никки попыталась представить, как ее родители находят время, чтобы показать им Бат, и не смогла.
Дойдя до центра, она издали заметила, что приближается ее автобус, и подбежала к остановке. Двадцать минут спустя она уже выходила на Норд-стрит и, поскольку чашка травяного чая в кафе Пита стоила вдвое дешевле, чем на «Фабрике», решила заскочить туда, вместо того чтобы проверить, кто из посетителей-завсегдатаев заглянул сегодня на «Фабрику».
Стоя в очереди у прилавка за парой глухих старичков, она повернулась спиной к искушению — подносам с пирожными на сверкающих стеклянных полках. Заметив, что с нее не сводит глаз маленькая девочка, стоящая рядом со своей коляской, Никки улыбнулась ей. Ребенку было, наверное, года два, и выглядела эта девчушка с розовыми заколками в волосах и в такого же цвета пальто настоящей красоткой.
Выражение лица маленькой девочки не изменилось, но она моргнула пару раз, а затем ударила кулачками воздух.
Никки рассмеялась, и внезапно услышала вопль какой-то женщины:
— Какого черта ты на нее уставилась?
К своему ужасу, Никки поняла, что женщина обращается к ней.
— Никогда не видела ребенка в розовом пальто? — грубо прорычала женщина.
Лицо Никки залила краска:
— Да я же просто…
— Да? Просто что? Пялилась, вот что ты делала. Ну, так вали отсюда и пялься где-то в другом месте, ясно? Вы мне на нервы действуете, шикарные мерзавцы, приходите сюда, пялитесь на нас, будто мы в чертовом зоопарке или где еще. Вали отсюда, ты…
— Кей, успокойся, — вздохнула женщина рядом с ней и подергала ее за рукав. — Не думаю, что она хотела навредить тебе.
— Откуда тебе знать? — проворчала Кей и, резко посадив малышку к себе на колени, начала кричать на нее за то, что та смотрит на незнакомцев.
Потрясенная, не зная, что делать, Никки решила, что будет лучше, если она уйдет. Однако не успела она направиться к выходу, как женщина внезапно сунула ребенка в коляску, схватила пальто и вышла из закусочной.
Никки посмотрел на другую женщину, которая бросила несколько монеток на стол и пошла за подругой.
— Насмотрелась? — злобно спросила женщина.
Никки вздрогнула.
— Не обращайте внимания, — посоветовал Пит; он появился за прилавком, когда за женщинами громко захлопнулась дверь. — Они приходят сюда и скандалят со всеми, кто только посмеет взглянуть на бедного ребенка. Именно из-за таких, как они, район и пользуется дурной славой. Хоть бы они ходили пить чай куда-нибудь в другое место: они мне все время распугивают клиентов.
— Так вы их знаете? — спросила Никки.
— Они живут на Сент-Джон-лейн. Я слышал, что мать, та, которую звать Кей, немного тронулась, когда родился ребенок.
Никки была обескуражена:
— Но почему?
Пит, кажется, удивился:
— Вы не заметили? У девочки синдром Дауна.
Почувствовав прилив жалости, Никки ответила:
— О, теперь понятно. Какая жалость. А так и не скажешь.
— Это видно, если присмотреться, — сообщил он ей и повернулся к пожилой паре, все еще бормочущей у прилавка. — Мистер Одли, я принесу ваш пирог. Вы идите присядьте, пока ваш чай не остыл.
Несколько минут спустя Никки со своим травяным чаем сидела за столом у окна, смотрела на проезжающие мимо автомобили и думала о той женщине, Кей, и ее милой дочурке. Ей было жаль, что она никак не сможет помешать матери снова так ужасно кричать на своего ребенка. Может, это ее и не касается, но девочка не виновата в своей болезни, она, наверное, даже не понимает, что она особенная, и тем более ей непонятно, почему мама так реагирует, когда кто-то заговаривает с ней. Однако эта женщина наверняка очень любит своего ребенка, иначе она не старалась бы его защитить, пусть даже так своеобразно.
Потягивая чай, Никки подняла глаза, когда Пит, подмигнув, придвинул ей тарелочку с печеньем. Он болтал с кем-то по мобильному телефону, и потому она одной улыбкой поблагодарила его и принялась грызть угощение. Теперь ее мучил вопрос: как она будет реагировать, если с Заком что-то будет не так.
Никки похолодела от одной только мысли об этом. Она сдала положенный анализ крови на сроке в пятнадцать недель, и результаты оказались значительно ниже опасной линии в 295, так что для нее было очень маловероятно родить ребенка с синдромом Дауна. Но она все равно продолжала беспокоиться, как это обычно бывает у всех будущих мамочек, особенно с первенцем. Она видела достаточно много сюжетов в новостях и читала в газетах, чтобы понимать, через что приходится проходить родителям таких детей. И она могла только спрашивать себя, хватит ли у нее сил быть такой же храброй, как они, если нечто подобное случится с ней.