Крик дьявола
Шрифт:
Закончив с торсом, Нэнни уже было потянулась к одеялам, чтобы, откинув их, приступить к нижней части тела.
— Подожди! — чуть не вскрикнула Роза.
Нэнни замерла, удивленно, по-птичьи вполоборота повернув голову, и на ее умудренном жизнью лице появилась тень лукавой улыбки.
— Погоди, — смущенно повторила Роза. — Сначала помоги мне надеть на него ночную рубашку. — И она схватила со стоявшего возле койки стула одну из свежевыглаженных, но уже довольно ветхих ночных рубашек Флинна.
— Да он не укусит тебя, Косичка, — шутливо заметила старая женщина. — Он не зубастый…
— Прекрати сейчас же! — неожиданно резко
Совместными усилиями приподняв Себастьяна, они через голову надели на него ночную рубашку и вновь опустили на подушку.
— Теперь можно? — как ни в чем не бывало поинтересовалась Нэнни. Вместо ответа Роза протянула ей фланелевую тряпочку и, демонстративно отвернувшись, уставилась в окно рондавеля. Сзади послышался шорох одеял и голос Нэнни.
— О-хо-хо! — с деланным восхищением воскликнула старая женщина и тут же хихикнула, глядя на порозовевшую от смущения Розину шею.
«Похитив» из бунгало опасную бритву Флинна, Нэнни придирчиво следила за тем, как Роза с опаской водит ею по намыленным щекам Себастьяна. Строгих медицинских рекомендаций по поводу того, что больной малярией должен быть гладко выбрит сразу же после миновавшего кризиса, не было, однако Роза выдвинула теорию о том, что от этого его самочувствие намного улучшится, и Нэнни охотно поддержала эту идею. Теперь они с неподдельным интересом двух маленьких девочек, играющих с куклой, были увлечены этим занятием.
Несмотря на предупреждающие «охи» и опасливое шипение Нэнни, Розе удалось без серьезных травм удалить значительную часть волос, покрывавших лицо Себастьяна, точно шкурка выдры. Она оставила лишь две маленькие отметинки — на подбородке и под левой ноздрей, но ни та ни другая не кровоточили больше одной-двух капель.
Сполоснув бритву, прищурив глаза и критическим взглядом посмотрев на результат своих трудов, Роза вновь почувствовала, как внутри у нее что-то сжалось.
— Думаю, будет лучше перенести его в дом, — пробормотала она.
— Я скажу слугам, — отозвалась Нэнни.
21
Пока Себастьян выздоравливал, Флинну О’Флинну скучать не приходилось. В результате недавней стычки с Германом Фляйшером на Руфиджи ряды его подручных значительно поредели, и, чтобы восполнить потери, он завербовал в свой «отряд» носильщиков из деревни Лути. Проведя с ними краткий курс предварительного обучения, он четырьмя днями позже отобрал в «охотники» самых способных. Остальных, несмотря на шумные протесты, отправил домой, хотя те всей душой предпочли бы остаться ради громкой славы и наград, которые, как они уверовали, в недалеком будущем ожидали более везучих соплеменников.
Для избранных начался второй этап обучения. Свой «инструмент» Флинн держал под надежным замком в одном из рондавелей позади бунгало. Это был весьма внушительный арсенал.
Помимо многочисленных дешевых ружей «мартини-генри», на стеллажах в большом количестве висели пережившие англо-бурскую войну винтовки «ли-метфорд», несколько меньшее количество немецких «маузеров», добытых у аскари во время «боевых» вылазок за Рувуму, и несколько дорогих двустволок «гиббз» и «гринер» ручной работы. Ни на одном ружье не было серийного номера. Над ними на деревянных полках, аккуратно сложенные и упакованные в ящики с фольгой, хранились патроны, которых вполне хватило бы для проведения небольшого боя.
В помещении стоял специфический запах ружейной смазки.
Раздав своим рекрутам по «маузеру», Флинн приступил к обучению искусству владения ружьем. И после очередного отсева не самых прилежных он оставил себе восемь человек, способных с пятидесяти шагов уложить слона. Эта группа перешла к третьему, заключительному этапу обучения.
Много лет назад Мохаммед был завербован в ряды германских аскари. В 1904 году за участие в подавлении восстания он даже умудрился получить медаль, был произведен в сержанты и стал отвечать за офицерскую столовую. Когда в Мбею, где в то время квартировало подразделение Мохаммеда, нагрянула финансовая проверка, на складе обнаружилась недостача двух с половиной сотен бутылок шнапса, а в бухгалтерии — тысячи с небольшим рейхсмарок. Дело запахло виселицей, а потому Мохаммед без лишних почестей покинул ряды императорской армии и в несколько марш-бросков преодолел расстояние до португальской границы. Повстречав на португальской территории Флинна, он по собственной просьбе получил у него работу. Благодаря прошлому военному опыту и владению языком он считался авторитетом в области армейской выучки.
Рекруты были переданы ему, поскольку Флинн планировал научить их выдавать себя за германских аскари. Вслед за этим в Лалапанзи еще долгое время раздавались тевтонские вопли Мохаммеда, а сам он в непременной феске, крепко посаженной на густой, как коврик, седине, гордо расхаживал во главе своего отряда полуголых бойцов.
Это давало Флинну возможность заняться другими делами. Расположившись на ступеньках бунгало, он посвятил себя разбору накопившейся корреспонденции. Прежде всего надо было написать письмо:
Его превосходительству губернатору,
Германская администрация в Восточной Африке,
Дар-эс-Салам
Сэр,
представляю Вам примерный список понесенных мною убытков:
1 дау (рыночная стоимость) 1500 фунтов стерлингов;
10 ружей — 200 фунтов стерлингов;
различные припасы и провиант (слишком долго перечислять) — 100 фунтов стерлингов;
нанесенный физический и моральный ущерб (ориентировочно) — 200 фунтов стерлингов;
ИТОГО: 2000 фунтов стерлингов.
Данный иск проистекает из факта затопления вышеупомянутого дау вблизи дельты Руфиджи 10 июля 1912 года в результате пиратских действий со стороны Вашего боевого корабля «Блюхера».
Буду признателен за выплату вышеозначенной суммы золотом в период до 25 сентября 1912 года включительно. В противном случае буду вынужден лично предпринять необходимые шаги для выручения данной суммы.
С уважением,
Флинн Патрик О’Флинн, эсквайр
(гражданин Соединенных Штатов Америки).
После долгих мучительных раздумий Флинн решил не включать в иск стоимость слоновой кости, будучи не вполне уверен в ее законности. Об этом следовало тактично умолчать.
Он чуть было не поддался соблазну подписаться «посол Соединенных Штатов Америки в Африке», но все же решил оставить эту затею, поскольку губернатору Шее было наверняка известно, что он таковым не являлся. Однако напомнить о своем гражданстве Флинн решил неспроста: если тому вдруг случится его поймать, пусть старый пень лишний раз задумается, прежде чем его повесить.